Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Колчаку и не снилось…

24 июля, 2017

80 лет назад были утверждены «оперативные лимиты» на уничтожение сотен тысяч людей 

Оперативный приказ № 00447 — лишь один из созвездия подобных, были еще приказы «по полякам», «по немцам», «по харбинцам», «по грекам» и т. д. Но эта «звезда» — наиболее яркая, затмевающая остальные. Именно по приказу № 00447 с 5 августа 1937 года  (в Восточной Сибири — с 15 августа) стартовал «девятый вал» репрессий, по-настоящему Большой террор. На уже разогретой, подготовленной почве начались и вплоть до осени 1938 года не стихали кровавые вихри, равных которым — если говорить о масштабах гонений верховной власти на собственный народ, а частично даже на саму себя — в нашей стране не было ни до, ни после. Именно исполнение этого приказа обеспечило примерно две трети всех жертв 1937—1938 годов. Поэтому 30—31 июля, когда был подписан и завизирован (утвержден) приказ о «широкой операции», — по-настоящему скорбные дни в российской истории. И если идеологическое обоснование форсированного создания советского общества через изъятие целых пластов населения дал Пленум ЦК ВКП(б) в конце февраля — начале марта 1937 года, то организационно-административный толчок массовые репрессии получили именно в приказе № 00447.   

1.jpg

Из той трагедии можно сделать как минимум четыре вывода. Во-первых, ни о каких «ниоткуда взявшихся репрессиях со стороны плохих чекистов-энкавэдэшников», о «бандах Ежова и Берии», о «перегибах» и «злоупотреблениях» не может быть и речи. Большой террор 1937—1938 годов — централизованное, даже бюрократизированное государственное мероприятие, а «злоупотребления» и «перегибы» были заложены в приказ № 00447 по определению. Действительно, как обойтись без «перегибов», если в приказе выписаны количественные лимиты на уничтожение людей, то есть людей находили и «подгоняли» под загодя «спущенные» цифры. И, разумеется, лучшими считались те управления НКВД по регионам, где эти цифры «осваивали» быстрее других, то есть перевыполняли план. Передовики, отличники такого соревнования (вполне себе социалистического), разумеется, обращались в Кремль за новыми лимитами, и вплоть до осени 1938 года им, как правило, не отказывали. Это была задача государственной важности, которую поставило перед чекистами политическое руководство страны, и чекисты с большим или меньшим рвением задачу выполнили.  

Во-вторых, личная роль Иосифа Сталина как инициатора, вдохновителя и дирижера массовых репрессий абсолютно очевидна. Приказ № 00447 — это его инициатива, принципиально сформулированная еще в конце июня — начале июля, причем подготовку документа наркомвнудел Николай Ежов и его заместитель Михаил Фриновский вели под плотной, ежедневной опекой вождя. Кроме того, началу «большой операции» предшествовало закрытое совещание в Москве с участием руководителей всех региональных управлений НКВД, включая Германа Лупекина из Иркутской области. Протоколы этого совещания не преданы огласке до сих пор. Но известно, что его участники обсуждали технические вопросы – такие, как содержание арестованных, время и место исполнения высшей меры наказания больших групп людей, соблюдение строжайшей секретности, технология массовых захоронений и т. п. В общем, все по-деловому, компетентно, без пустозвонства…

Другое дело, Сталин был искушенным, виртуозным политиком и заранее продумал «пути отхода»: как, выполнив задачу, обвинить в «перегибах» исполнителей. А далее убить сразу трех зайцев — сохранить и умножить свой авторитет в глазах населения, избавиться от соучастников-свидетелей, ставших ненужными, а также направить на «виновников в политических извращениях и перегибах» все же возникшее кое-где легкое роптание. Кстати, иной, мифический, но до сих пор живучий миф, что «Сталин ничего не знал», является для «отца народов» даже оскорбительным: разве может сильный лидер не ведать о таких событиях у себя под носом?          

В-третьих, внесудебный характер массовых расправ, их масштабы плюс документально подтвержденная направленность против целых категорий, социальных пластов населения — это типичные черты преступления против человечности. Разумеется, белые генералы-адмиралы, в том числе те, памятники которых хотят демонтировать в судебном порядке, в сравнении со сталинской (да и ленинской) практикой — это, без преувеличения, «мальчики в розовых штанишках», они могут смиренно покуривать в сторонке.  Ни Колчак, ни Деникин, ни Врангель не связаны даже косвенно с преступлениями такого размаха и жестокости, а уж лично, в отличие, например, от Сталина, их вообще трудно обвинить в серьезных прегрешениях.

Наконец, в-четвертых, рейтинг Сталина, уровень его популярности высок в нашей стране до сих пор, причем в последние годы наблюдается дальнейшее повышение. Между тем далеко не все осознают, что такое «сталинский курс» в полном, буквальном смысле этих слов. Почему-то многие связывают «порядок» и «справедливость» тех времен с тем, что наказаны будут только те, кто, безусловно, этого заслуживает, что «сажать будем мы, а не нас». Как будто нет тысяч и тысяч свидетельств обратного свойства: «А меня-то за что?», — с искренним изумлением восклицали многие почитатели советской власти и лично Иосифа Виссарионовича перед тем, как замолчать навсегда.

И еще. Согласно определению Военной коллегии Верховного суда в отношении Колчака, увы, до сих пор не отмененному, заслуги в других сферах не могут быть основанием для реабилитации преступных действий. Что ж, это правило напрямую касается и Сталина, и Ленина.

Юрий Пронин, кандидат исторических наук,
«Байкальские вести».

На фото: «Просим разрешить дополнительный лимит»

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии