«Русские классики — это мои люди…»

В отделе сибирского искусства Иркутского областного художественного музея имени В.П. Сукачева прошла персональная выставка «Вселенная Льва Серикова».

Прохаживаясь по залу среди его «Мужичков» и многочисленных «Дев», библейских и мифологических героев, среди писателей и художников, которых он увидел не в бронзе и камне, а в теплом и  священном дереве — саянском кедре, который обдували сибирские ветры, согревало солнце, а по его артериям бежали соки  земли, давая мощь и силу, невольно  ощущаешь дыхание  жизни и тепла, переданное мастером. Он безошибочно, интуитивно выбрал «свой»  материал,  который ему  близок, из которого он «творит»  и с которым он умеет «сговариваться».

Татьяна Огородникова, заместитель директора по научной работе художественного музея, на открытии выставки отметила:

— Льва Ивановича хорошо знают не только у нас в Сибири, он широко известен и за рубежом. «Вселенная Льва Серикова» — это третья персональная выставка художника в нашем музее. На нынешней экспозиции представлено около шестидесяти скульптур, и она охватывает период с конца 1990-х и до 2015 года. Творчество Серикова очень популярно, и заключается оно в какой-то особой, уникальной стилистике, которую использует художник, в большой одухотворенности пластического языка. Художник  создает вселенную образов, преобразуя реальный мир, и именно она  завораживает зрителя. У него много античных героев — например, «Диоген» в бочке «или «Икар», библейские сюжеты. Можно увидеть целую серию, посвященную художникам. В то же время он создает аллегорические образы, как «Ветры Байкала». Главной и особой темой творчества Серикова является прекрасная женщина, которая представляет образ чувственности и красоты, которая влечет своей земной плотью. Эта выставка — большое событие и для города, и для России.

— Эта выставка, — говорит мастер, — своеобразный итог к моему 70-летию, отчет перед самим собой и перед зрителями. За свою  жизнь я много у кого учился, и одним из таких людей был мой тесть, очень хороший художник Андрей Филиппович Рубцов, который научил  преданности тому делу, которым  занимаешься.

Он просто фанатик, может без перерыва работать с утра до вечера, —-  говорит Лев Иванович, — я вот так не могу, мне нужно  поработать, немного отдохнуть, полежать. Вообще мой любимый персонаж в русской литературе знаете кто? — Обломов Гончарова.  Русская классическая литература — это кладезь. Оттуда можно черпать вдохновение, романтизм, поэтику, образы — и не вычерпаешь.  Разве есть что-то более талантливое, чем русская классическая литература? Нет!

Особенностью скульптуры Льва Серикова является его индивидуальный взгляд на  того персонажа, которого он создает, и этот взгляд уникален, неповторим. У Серикова свой почерк, свой стиль, свой «прицел». В этом смысле он стоит особняком, ни на кого «не опираясь и не прислоняясь», прокладывая свою колею, а  если  все-таки говорить об его авторитетах, то это  классики  русской литературы. И они имеют вполне конкретные имена: Толстой, Гоголь, Чехов, Гончаров, Пастернак, Блок, Шаламов,  философ  Розанов… Список можно продолжить. К ним он имеет  большой пиетет и уважение, и, как мне показалось, перед ними ему не стыдно встать на цыпочки, чтобы дотянуться, дотронуться, уловить божественный огонь, а потом  вдохнуть  его в свои работы.

— Все эти классики — это мои люди, — отмечает Лев Иванович, — мне с ними интересно, и я с ними постоянно общаюсь. Кстати, эти «ребята», эти большие художники мне помогли понять суть искусства, ведь все искусство рождается по одним законам — что-то такое внутри него есть, что нас задевает, будит спящую душу, потрясает, пронзает в самое сердце.

Лев Иванович, прежде чем начать работу над тем или иным своим творением, много читает о нем, а «наполнившись» этой судьбой, занырнув в нее поглубже, начинает творить в тиши своей мастерской, невольно переходя в диалог с персонажем, потому что его будущий герой становится для него почти что реальным собеседником, совсем родным.

— Каждая работа ждет своего зрителя, — говорит мастер, — кто-то мимо пройдет, его не заденет, а кто-то увидит очень близкое и понятное, свои смыслы какие-то в этом «считает». Скульптура должна отстояться, несколько десятков лет должно пройти, время должно ее проверить. И если это все еще будет интересно и нужно людям, тогда это настоящее искусство.

Взгляните на его Гоголя: стоит унылый, печальный, повесив нос и опершись  на трость скрещенными руками. Его прямые волосы струятся по щекам, глаз блуждает по предметам, которые попадают под ноги, но мыслями он где-то  далеко-далеко… Так  вот и видится, как шел наш гений по дороге, о чем-то задумался, остановился, а Лев Иванович тут как тут. Здравствуйте, мол, дорогой и многоуважаемый Николай Васильевич, позвольте, говорит, пока вы отдыхаете, я с вас быстренько копию сниму, а потом с нее скульптуру сделаю, очень мы, потомки, вас уважаем и почитаем, и хотелось бы, чтоб вы в моем воплощении как живой были. 

Встрепенулся Николай Васильевич, вгляделся в незнакомца, паузу сделал  и говорит: «А что, не возражаю, но чтоб  мысль непременно была, а не пустая скульптура». Лев Иванович так обрадовался и от счастья этого великого… проснулся!  Вот вам и предыстория рождения  этой работы. Впрочем, я немного пофантазировала, но думаю, что суть не изменилась. Гоголь в этой скульптуре Льва Серикова, действительно, узнаваемый, и самое главное, он — мыслитель.

Летит в веках и пространстве со скрипкой в руках, обдуваемый космическим ветром, нарушая  все законы тяготения, его несравненный Марк Шагал с удивительно пронзительным и тоскующим взглядом, вспоминая свой любимый Витебск. Крутится на шаре вместо хрупкой девочки-гимнастки неувядающе дерзкий и смелый Пабло Пикассо, виртуозно  демонстрируя чудеса циркового  искусства, и, опираясь одной рукой на шар, второй показывает  фигуру из двух  пальцев в виде буквы V, отрицая смерть и смеясь ей в глаза. Потому что  художник  был и остался победителем.

А как не вспомнить, стоя у другой его работы, о детстве, об ушедших в мир иной — родителях, которые, как ангелы-хранители,  до последнего вздоха оберегают,  любят своих детей. Эта скульптура — настоящий гимн в дереве нашим родителям.

Что касается женских образов, то когда Лев Иванович  «ваяет» женщину,  то мы понимаем, что у него она — божество, икона, проявление чистоты, чувственности и таинство рождения жизни, через нее он пытается передать сакральность ее образа.

Он, как тот  умелец  Папа Карло из сказки про Буратино, который, работая с куском дерева,  так творчески усердно выпилил человечка, что тот  ожил и заговорил. Вот и фигуры Льва Серикова, появившись на свет, начинают жить  своей собственной  жизнью, и каждая может рассказать о своей судьбе много интересного неравнодушному зрителю.  

— Чем больше человек сохраняет в себе детство, — считает художник, — тем  больше он творческий человек. Все мы вышли из детства. Вот подведите ребенка к скульптуре и спросите: «Что это?». Он все расскажет, как он это понимает, и расскажет еще лучше взрослого, потому что мир ребенка богаче, интереснее, непосредственнее. Вот и я пытаюсь сохранять в себе эту непосредственность восприятия мира, когда всё — удивление, всё — восторг, всё — любовь.

Я всю жизнь помню детское впечатление, как впервые из бедной обстановки дома я с бабушкой пришел в храм  и увидел там настоящую красоту: лики святых, золото рам, обстановка сдержанного благородства и благодати. Меня это поразило и живет со мною всю жизнь. Человек  нуждается в красоте — нравственной, духовной,  только она может спасти, обогатить, сделать мир лучше и чище. А искусство — это и есть  красота, та могучая, неисчерпаемая сила, которая не дает человеку окончательно деградировать.  Библейскую истину «Бог есть  любовь»  никто не отменял,  а искусство — это тоже любовь и имеет божественное начало. Все это близкие друг другу понятия, они неразделимы и вечны.

Лора Тирон, «Байкальские вести».

Фото автора и из архива художественного музея.

На фото: Лев Сериков;

«Материнство»;

«Шахматы»