Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Частный сектор: время выйти из сумрака

09 Февраля, 2021

31 января в Научной библиотеке Иркутского государственного университета стартовал седьмой сезон проекта «Научные Weekend`ы». Открыла его лекция доктора социологических наук, проректора ИГУ Константина Григоричева «Частный сектор» – terra incognita российских городов».

Нет ничего более постоянного…

– Сегодня я предлагаю поговорить о той сфере, которая, с одной стороны, знакома каждому из нас, а с другой, с точки зрения науки, по сей день не открыта, – начал свой рассказ Константин Григоричев. – Главное, что я хочу показать, – неожиданное, непознанное и незнакомое может оказаться совсем рядом. Ученые часто едут куда-то очень далеко, изучать малоизвестные племена, но очень большие проблемы лежат буквально у нас под ногами. Казалось бы, что там изучать, но на самом деле очень много интересного происходит в, казалось бы, всем нам известном частном секторе.

На бывшем постсоветском пространстве практически нет людей, которые не понимали бы выражения «частный сектор». При этих словах мы сразу вспоминаем не только архитектуру и жителей этих районов, но и целый комплекс понятий: неасфальтированные дороги, отсутствие тротуаров, очень специфические отношения с соседями. Константин Григоричев полагает, что проживание в частном секторе гарантирует от того, что праздник в одном доме не мешает проживающим в другом доме – «никто не стучит вам в два часа ночи по батарее». Хотя тут уместна авторская ремарка: едва ли частный сектор построен в безвоздушном пространстве, где не передаются ни звуки, ни запахи, так что с мнением лектора можно поспорить.

Все понимают, что частный сектор – очень специфичный кусок города, но если посмотреть на работы ученых, которые изучают города как единый организм, если взглянуть на труды архитекторов, если, наконец, изучить наработки тех общественников, которые именуют себя урбанистами, то выяснится, что никакого частного сектора в них просто нет. В образе города будущего, над которым работали и западные градостроители, и советские архитекторы, частного сектора не существует – он никому не нужен. Получается, что, с одной стороны, в реальной жизни эта часть города есть, но в работах ученых и планах городских администраций ее нет.

В итоге получается, что в России повсеместно в одних и тех же административных границах существуют два города: один – официальный, современный, с большими многоэтажными домами и торговыми центрами, парками и скверами, но есть и второй, который предпочитают не замечать. Один израильский ученый на опыте собственной страны называет эти города «белым», правильным, и «черным», причем о втором не принято говорить, не принято даже упоминать о его существовании.

В Иркутске по данным космоснимков можно подсчитать, что частный сектор занимает половину территории города, а по анализу других населенных пунктов установлено, что чем меньше город – тем выше доля частного сектора. Даже в тех сибирских городах, которые строились на новом месте как современный социалистический город, частный сектор появлялся как будто сам по себе. Это произошло в Братске, Усть-Илимске, Ангарске и далее везде.

Стоит ли, впрочем, этому удивляться? Все эти города строились не на пустом месте – рядом с поселками первостроителей были деревни; руководители стройки получали жилье в первую очередь, и очень часто это были именно небольшие коттеджи с небольшими, но все-таки обособленными участками; в конце концов, довольно быстро всем жителям новых городов раздавали дачи – они и привязывали людей к месту работы, и позволяли вырастить что-то для себя, пока неспешная советская торговля создаст свой ОРС (отдел рабочего снабжения).

Уже в 1970-е годы существовали как минимум три типа частного сектора в новых советских городах, а со временем он дополнялся четвертым: самовольными постройками на самых бросовых участках, выпавших из поля зрения городских властей. Там селились люди, недавно отбывшие срок лишения свободы; бывшие сельские жители, достаточно работоспособные для строительства жилья собственными руками из подручных материалов; члены религиозных объединений и другие люди, не желавшие слишком тесных контактов с официальными властями. Действительно, российские социологи – достойные наследники советской социологии, если они на протяжении полувека не видели ничего этого и не изучали столь сложные явления.     

Какой город мы изучаем?    

Для ученого осознание существования двух городов в одном означает, что до сих пор он изучал не тот город, который существует в реальности, а лишь «светлую» его часть. Частный сектор – «темный» в прямом смысле слова: его неасфальтированные улицы еще и не освещаются как следует, поэтому на космоснимках ночью их не видно, а днем видимость снижается из-за пыли, копоти и автомобильных выхлопов. Большинство иркутян даже не узнают частный сектор Иркутска на фотографиях – большинство из нас никогда там не бывало и по собственной воле никогда не поедет.

Это не город с точки зрения организации жизни – это совершенно не город, но в то же время нельзя назвать жителей этих улиц не-иркутянами. Для ученого это означает, что либо он неправильно понимает само определение «город», либо что-то не так с самим городом. Организация пространства определяет то, что в социологии называется повседневными практиками. До самого недавнего времени частный сектор определялся конкретным набором качеств: печное отопление, вода в лучшем случае из колонки, отсутствие канализации. Неблагоустроенное жилье диктует весь образ жизни. Если жители благоустроенных квартир могут себе позволить зимой уехать к теплым морям хоть на неделю, хоть на месяц, то житель частного сектора обязан два раза в день топить печь. Если у вас очень хорошие отношения с соседями, можно договориться и уехать на день-два, но это означает очень высокую степень доверия и угрозу лишиться всего, если сосед окажется недобросовестным или случится пожар.

Система доверия, взаимных услуг и обязательств, по мнению лектора, невозможна в обычном городе, где выше ценится право на одиночество и никто никому ничего не должен. Хотя и тут можно поспорить: все же существуют собрания жильцов и необходимость регулярно собираться для решения вопросов по управлению общим имуществом многоквартирного дома – жители таких домов не могут не вступать в сложные отношения друг с другом.

Обычная печь в частном доме, по мнению Константина Григоричева, означает, что владелец частного дома не может вечером после работы пойти в театр, задержаться в магазине, пойти погулять на набережной. Если все-таки допустить, что звезды сошлись совсем уже в неприятное сочетание и деньги есть только на печь с дровами или углем, то житель частного сектора становится «горожанином второго сорта», для которого закрыты многие обыденные вещи. Еще более углубляется ощущение второсортности, если вспомнить постоянное ожидание сноса и расселения. Для обитателей советского частного сектора было характерно ощущение временности всего быта и стремление переехать наконец-то из «черного» города в «белый», стать полноценным горожанином.

Приватизация города

Это же ощущение временности было характерно и для городских планировщиков, которые рассматривают частный сектор как ресурс территории для расширения города. Однако в этом ощущении живут уже два, а где-то и три поколения горожан, и оно стало постоянным фактором. Город в своих лучших проявлениях (объекты торговли, учреждения образования, досуговые центры) не может прийти в частный сектор – и это рациональный подход, потому что в частном секторе слишком мало потребителей этих услуг. Более того, зачастую малый и средний бизнес во всех своих проявлениях честно оценивает такие районы как крайне криминогенные, а значит, работать там попросту опасно.

Существует ошибочное представление о том, что частный сектор популярен у мигрантов, которые селятся в таких домах и образуют полукриминальные сообщества. В начале 2000-х в Иркутске можно было наблюдать даже небольшую отару овец, которую пасли очевидные выходцы из Средней Азии, но как только у этой общины появились более стабильные заработки, они тут же перебрались в многоквартирные дома. По признанию одного из них, опрошенного социологами, жить в многоквартирном доме чуть дороже, но гораздо проще.

Однако с начала 2000-х частный сектор начал сильно меняться. Новые строительные материалы открыли новую эпоху в строительстве и значительно повысили комфортность жилья. Исчезает такая неотъемлемая деталь частного сектора, как огороды (по крайней мере, поля с картофелем), многочисленные сараи, а уж найти в частном секторе Иркутска корову практически невозможно. Из сферы самообеспечения и повышения выживаемости участок при доме превратился в место отдыха. С развитием мобильной связи в частном секторе исчезла информационная оторванность от остального мира. Большая часть жилья в новом частном секторе становится благоустроенным, и даже в старом частном секторе благоустройство – это вопрос времени, денег и желания.

Исчезновение проблем с доставкой воды, топкой печей и другими работами меняет все социальные практики жителей частного сектора. Наиболее ярким свидетельством перемен становятся газоны (которые регулярно стригут), цветники, мангалы и детские уголки. Из «городского сельчанина» жители частного сектора становятся полноценными горожанами. Острая необходимость в поддержании хороших отношений с соседями исчезает, и, хотя уже нет отчуждения (свойственного, по мнению Константина Григоричева, жителям многоэтажек), в полном погружении в семейные секреты друг друга уже нет необходимости. Создаются отношения, которые проще всего описать словами «Чужие здесь не ходят».

В отличие от советского частного сектора, который выглядел усредненным, современный частный сектор очень разный – есть ощутимые границы между соседями на одной улице, в пределах одного по образу жизни района соседствуют очень разные по достатку люди. Ученые-социологи описывают это явление «внутренним пригородом»: в пределах городской черты люди живут как будто за его пределами. Руководители городов, по мнению лектора, не заметили, как внутри города один не-город сменился другим не-городом, причем в Польше, как пишут местные ученые, пригород поглощает полноценный город. Речь идет о том, что есть люди, которые хотят жить в центре города, пользоваться всеми его благами, но при этом отгораживаются от всего остального города – заборами, участками и другими препонами.

Борис Самойлов, «Байкальские вести»

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии