От образа дерева к образу ризомы?..

Заметки с ХII Международного театрального фестиваля современной драматургии имени А. Вампилова

Минувшей осенью, в Год театра, с особой основательностью была подготовлена теоретическая часть фестиваля, которая всегда присутствует в программе вместе со спектаклями. В круглых столах приняли участие пять известных российских театроведов и критиков, имеющих большой опыт в проведении федеральных, региональных и международных театральных фестивалей, и один из ведущих российских режиссеров. Это Ольга Сенаторова, Павел Руднев, Лидия Богова, Анна Степанова, Ольга Игнатюк и Геннадий Тростянецкий. Можно сказать, состоялся большой семинар, охвативший и состояние театральной школы, и вопросы творческого развития в репертуарном театре, и роль фестивалей, которые проводятся в наши дни, и, конечно, пути современного театра.

Место есть всем

Лекцию Анны Степановой «Традиция и эксперимент в современном театре» можно назвать энциклопедической, настолько полно были охвачены все этапы развития театра: русского, советского, постсоветского. Но особенно хотелось побольше узнать, что происходит именно на современной сцене, и удачно получилось, что на этой лекции побывали студенты Иркутского театрального училища.

Изменений много: простое перечисление новых театральных форм способно утомить не слишком подготовленного читателя. Возьмем хотя бы самое главное, что отличает современный постдраматический театр от театра традиционного, драматического. Прежде всего, возникли совершенно иные принципы существования театрального искусства. Однако теория теорией, но важны комментарии, объясняющие суть нового явления, поскольку зритель не всегда может разгадать замысел современной постановки и определить свое к ней отношение. И они были даны Анной Анатольевной по ходу лекции:

– Сложность в том, что у нас одновременно присутствует и драматический и постдраматический театр. И когда зритель попадает во второй, а смотрит на него глазами первого, он негодует, оскорбляется, пишет жалобы. Но не надо толкаться, место есть всем…

Отказ от системы духовной вертикали связан с трагедиями ХХ века. «Бог умер», – сказал Ницше. Массовая гибель людей в газовых камерах – этого Бог не мог допустить. Отказ от целостности – рваная реальность, рваные сцены, мелкое рядом с великим.

Отказ от театра-кафедры – «Я сам ничего не понимаю». Мы входим в метро и не знаем, выйдем из него или нет. Попытка выразить жизнь в адекватных ей формах – задача постдраматического театра. Вот вы приходите в традиционный театр, а вам режиссер Пупкин, не прочитавший и двух книг, будет рассказывать «с кафедры», в чем суть жизни. Своими плохими спектаклями он будет меня учить – я начинаю бунтовать!

Сегодня, когда в обществе возникли тесные горизонтальные связи, когда люди обретают желание равенства, хотят сохранить свое достоинство, избежать манипуляции над ними в реальности, постдраматический театр отвечает их чаяньям. Ведь драматический театр на самом деле – великий манипулятор, он должен подчинить публику себе, чтобы она, как сказано, засмеялась одним смехом и заплакала одними слезами – какая атака на мозг и чувства!

Постдраматический театр отказывается от этого. Недавно появился спектакль, который я хочу обязательно посмотреть, – в нем попытка отказаться от режиссера! Режиссера, который манипулирует артистами, которые затем манипулируют публикой, – публике манипулировать некем!

Постдраматический театр старается систему манипуляции заменить паритетной, горизонтальной. Идея кардинальная, согласитесь.

В зарослях ризомы

Что касается системы горизонтали, то она существенно меняется. Появляется понятие ризомы. Что это? Все видели цветущее болото: цветут зелененькие клубеньки, образующие слой, от них идут волосяные ниточки к другим клубенькам, и это живые организмы, связанные ниточками воедино. Если традиционно культура имеет образ дерева, по аналогии с древом жизни, у которого есть корень, ствол, ветви, и растет оно вверх, то ризома (в переводе с французского – корневище) принадлежит к низшим споровым растениям, например водорослям.

– …В идее постдраматического театра ризома – одно из важнейших понятий, – отметила Анна Степанова. – Подобное происходит и с человеком, связанным многими нитями с другими людьми. Образуется плотный слой – социальный, духовный, ментальный, и на нашем уровне цивилизации мы все действительно пребываем в таком положении. И именно эта картина является основной в постдраматическом театре.

Постдраматический театр не средство воспитания, а средство самопознания зрителя. Это программа: мы пытаемся понять реальность.

Надо сказать, несмотря на хлынувший на слушателей шквал отказов и вал экспериментов, дискуссии не возникло, да она и не предполагалась. Разве что на лекции Павла Руднева «Как меняется современный театр: его методы и смысл» некоторая полемика произошла между многоопытным режиссером Геннадием Тростянецким и лектором, известным театральным критиком, по вопросу новизны документального театра.

Я охотно согласилась с А. Степановой, когда услышала фразу: «Не надо толкаться, место есть всем». Но практика скоро охладила мой оптимизм: вот уже кончается блокнот, а список театров, желающих сказать новое слово, все продолжается и продолжается. Попутно мелькнуло: а вдруг каждый театр потребует отдельного помещения, хватит ли на всех места у нас в Иркутске?..

Несколько озадачил пример с режиссером Пупкиным. Нетрудно представить, как в его глупом спектакле тщится заявить о себе некая кафедра, – это просто смешно! Любая пьеса немедленно превратится в фарс. Но представим того же режиссера Пупкина, взявшегося перекраивать классическую пьесу на свой лад. Не выйдет ли тот же самый фарс?

Больше всего понравилась перспектива эксперимента «отказ от режиссера» – как высшая степень режиссерской свободы от всего на свете, в том числе и от профессии. Перст судьбы!

Но самое интересное – это, конечно, ризома. В ней, в корневище, или в запутанной водоросли человек должен ощутить свое достоинство, почувствовать себя свободным от всякого давления, от унижающих манипуляций его сознанием – такое возможно ли? Что может навеять образ ризомы творческой личности? Пожалуй, куда как легче дышать рядом с деревом, слушать шелест его кроны, мысленно устремляться за его ветвями к небу, солнцу, сравнивать свою судьбу с его судьбой…

Но это уже нечто поэтично-романтичное, а нас окружает непредсказуемая действительность. Не лучше ли обратиться к какому-нибудь философскому труду, например двух французских авторов Жиля Делеза и Феликса Гваттари «Капитализм и шизофрения». В нем есть отдельная глава, посвященная как раз ризоме. Там вы найдете совет, как воспринимать мир в ее системе.

Однако простые вопросы так и не уходят. Если духовная вертикаль отменяется, а вместе с ней и мир идеалов, то с чем остается горизонталь? Святое место, говорят, пусто не бывает. На чем же будут держаться связи между людьми? Не будет духовности, значит, вместе с ней и совести – не воцарится ли безжалостный материальный интерес, а вместо благородных чувств – животный инстинкт? Да, драматический традиционный театр такой деспот! Он же внушает и внушает: не гонись за деньгами, особенно незаработанными! Не предавай, не хитри, не заносись, не обижай слабых и т. д. и т. п. Так отдохнем наконец от диктата!

А ризома в своих зарослях, да еще болотных, не задушит?!

Искушения и заблуждения

Но довольно. Нет смысла затевать спор там, где смысл отменен изначально. Много чего на свете деется, приходит и уходит. Но пока процесс разгоняется, надо сколько-нибудь позаботиться о зрителе. Предлагаю взглянуть на него как на потребителя, что весьма современно. Потребитель имеет право при покупке продукта / товара получать информацию, из чего он состоит. Например, читаем на упаковке: «Натуральный сок из яблок», «Не содержит ГМО», «Хлопок – 30 процентов, вискоза – 70».

Потребуется всего одна строчка в афише. Под названием спектакля, допустим «Ромео и Джульетта», поставить: «Не содержит отклонений от авторского замысла», или, напротив: «Три сестры» –  вольная фантазия режиссера (с указанием имени), или «Спектакль с психологическим погружением зрителя в самого себя (дополнительная услуга)», «Спектакль без слов» и  т. д. Чтобы театрал сразу понимал, на что он идет, покупая билет. И не возмущался после: «Опять обманули!» Это всего лишь защита прав потребителя, а заодно и прав автора-классика.

За семь дней фестиваля в Иркутске сыгран двадцать один спектакль, участники – российские столичные, региональные, а также зарубежные театры. Упомяну те, что вызвали повышенный интерес зрителей и театроведов.

«Старший сын» по пьесе А. Вампилова Центрально-Халхийского музыкально-драматического театра имени Н. Норовбанад из Монголии в постановке заслуженного деятеля искусств Монголии С. Ариубиямбы  был высоко оценен столичными критиками. «Живой театр», «абсолютно авантюрный, но непосредственный», «Сарафанов – лицо наивного человека, чистая душа», «все очень скоры на действие», «яркие краски в костюмах – краски мечты», – в таких выражениях прозвучали отзывы Геннадия Тростянецкого и Ольги Игнатюк.

На спектакле «Зулейха открывает глаза» – сценарий Гузель Яхиной, Ярославы Пулинович, режиссер Ахтям Абушахманов – Башкирского ордена Трудового Красного Знамени академического театра драмы имени Мажита Гафури зал был переполнен еще и потому, что с романом Яхиной про Зулейху, написанным на основе семейного предания, иркутянам довелось познакомиться еще в 2016 году. Тогда после встречи с молодой писательницей на Литературных вечерах «Этим летом в Иркутске» многие приобрели ее книгу.

В спектакле, выдержанном в национальном колорите и сыгранном на башкирском языке (зрители слушали перевод в наушниках), были впечатляюще переданы характеры героев – крестьянки из татарской деревни Зулейхи, высланной в Сибирь, и Ивана Игнатова, офицера НКВД, разделившего судьбу спецпереселенцев. История о том, как страх и ненависть вытесняются любовью, неожиданной в жестоких обстоятельствах раскулачивания, была представлена убедительно. И зрители высоко оценили качество постановки своими аплодисментами.

Теплые отзывы о «Земле Эльзы» Иркутского академического драматического имени Н.П. Охлопкова по пьесе Ярославы Пулинович побудили посмотреть этот спектакль уже после фестиваля.

Могу засвидетельствовать: на Камерной сцене театра предстала остроумная пьеса в такой же остроумной постановке Дмитрия Акимова, она продолжает идти с большим успехом (билетов было не купить за два месяца вперед). Возвышенность чувств, проникновенно переданная исполнителями (в главных ролях народная артистка России Наталия Королёва и заслуженный артист России Александр Булдаков), остро сталкивается с крайней прагматичностью ближайшего окружения. Эта острота смягчается юмором, яркими сценическими приемами и живой игрой актеров. Добавлю сюда и опыт своего зрительского переживания, до некоторой степени драматический: это тот случай, когда в одном спектакле сошлись традиция и эксперимент. 

Набраться терпения

«Старший сын» Новокуйбышевского театра-студии «Грань» в постановке режиссера Дениса Бокурадзе проходил тоже в камерном формате. Зрители сидели на основной сцене, на расстоянии вытянутой руки от актеров.

Вначале привычное раздражение вызвали так называемые вневременные костюмы и декорации. Общая мягкость семьи Сарафановых была выражена в теплых бежевых тонах льняно-шерстяного антуража, метафора, прямо скажем, не особо замысловатая. И это беганье артистов по сцене – излюбленный штамп современного, особенно молодежного, театра. Набираюсь терпения (неудобно выходить, сидим в тесноте из-за близко стоящих стульев), смотрю дальше.

И вдруг обнаруживаю, что вслушиваюсь в каждое слово Вампилова и получаю от этого огромное удовольствие! – будто давно-давно его не слышала. Какой же у него язык! Умный, изящный, веселый! И как точно интонируют текст актеры. Значит, они все правильно понимают! Да и характеры вполне вампиловские, пусть Васенька выглядит старше, а Бусыгин слишком много поет современных песен, чем убавляет собственное присутствие. И хотя Сосед в исполнении Василия Ярова будто из другой пьесы, зато Кудимов в его же исполнении вполне на своем месте. И эта придуманная деталь, как он, уходя, долго и тщательно завязывает шнурки, попутно устраивая обувь гостей в неукоснительном порядке, она органична, потому что вписывается в логику характера. И вполне ожидаемо в финале, как заметили на обсуждении, вырастает оратория «Все люди братья», объединяющая и зал, и сцену.

Забылись декорации – осталось чувство благодарности за верно схваченный смысл и дух пьесы.

Стало быть, слово еще живо, жив и театр. А ризома – так ли уж страшна? Глядишь, пройдет и ризома – перемелется как-нибудь…

Валентина Семенова, критик, член Союза писателей России,
специально для «Байкальских вестей».

На фото: Сцена из спектакля «Земля Эльзы»
Иркутского драмтеатра имени Н.П. Охлопкова;

Эпизод «Старшего сына» в исполнении артистов Новокуйбышевского
(Самарской области) театра-студии «Грань»