Гидроэнергетика Монголии: ловкость рук… и никакой необходимости

Окончание. Начало в № 43

Планы Монголии возвести несколько ГЭС на Селенге — главном притоке Байкала, обеспечивающем до 80 процентов притока воды в озеро, грозят уничтожением уникальной экосистемы дельты Селенги, ухудшением качества воды и даже обмелением. При этом мощности наиболее проработанных ГЭС — «Шурен» (245 МВт), «Эгийн-гол» (315 МВт) и «Орхон» (100 МВт) — не так значительны, чтобы им нельзя было найти замену. В рамках ГЭС «Орхон» предусмотрено создание крупного водохранилища, часть воды из которого планируется перебрасывать на юг пустыни Гоби для поддержки работающих там угледобывающих предприятий, но и в этом случае есть вопросы к проекту. Мы публикуем вторую часть беседы с координатором Международной коалиции «Реки без границ» Евгением Симоновым, анализирующим этот проект и задачи России, Монголии и Китая по созданию системы энергоснабжения на принципах «зеленого развития».

Вдоль Селенги и Байкала

Уже в ближайшее время монгольские власти, а точнее, проект MINIS, должны направить властям российских регионов письмо: «В связи с тем что наш проект затрагивает территорию ваших регионов, мы хотим провести такие-то действия…» и попросить содействия в организации общественных слушаний. Это соответствует как нормам Всемирного банка, под которыми Россия подписалась, так и целому ряду международных правил «хорошего тона». После этого они организуют слушания по правилам страны, в которой слушания проводятся. В России принято, что слушания проводят местные власти по просьбе инициаторов проекта — как правило, это власти сельских поселений либо районов. Учитывая масштаб и международный характер проекта, в этой роли могут выступать подразделения региональных правительств — Иркутской области  и Республики Бурятия. Федеральные ведомства пришлют на какие-то из этих слушаний своих представителей. Даже когда слушания проводились народными массами в Кабанске, там были представители федеральных ведомств, которым это было важно. 

Инициатором этих важных для дальнейшего развития событий слушаний был все тот же коллектив авторов жалобы во Всемирный банк — представители общественных организаций Монголии и России, местные жители — рыбаки, пойменные земледельцы, владельцы турбизнесов, шаманы, имеющие места камлания в пойме Селенги. Организовывала слушания администрация Кабанского района: они нашли для этого силы, даже несмотря на то, что у них в это время готовились собственные районные выборы. Остальные участники этих слушаний приехали извне — из Министерства природных ресурсов РФ, Федерального агентства водных ресурсов и так далее. А вот многократно  приглашенные чиновники проекта MINIS и Всемирного банка не приехали.

Задача российской общественности и российской стороны в целом на предстоящих слушаниях такова: нужно поправить задания на проведение региональной экологической оценки и детальной  оценки воздействия на окружающую среду двух проектов плотин. То есть главная задача — записать, что, по мнению участников, должно быть в этой оценке учтено и каким конкретным требованиям должен соответствовать результат региональной экологической оценки, а каким —  детальной оценки воздействия. И что должно быть между стадиями — это самый главный вопрос, потому что в РЭО будет получена оценка альтернатив и совокупная оценка воздействий.

После этого нужно будет на новых слушаниях обсудить, что получили на первом этапе, и монгольской стороне объяснить, что мы видим эти процессы так: хотим, чтобы технические задания на оценки  учитывали такие-то легитимные требования граждан РФ. Кроме того, полезно будет еще раз сказать, что Россия видит выход из ситуации  в поиске взаимоприемлемой альтернативы. Нельзя рассматривать перспективу строительства ГЭС в бассейне Селенги как единственный способ решения проблем Монголии. Возможно, у участников возникнут какие-то дополнительные предложения — они и в Кабанске  возникали, и на этапе написания жалобы.

Веер альтернатив

— Формально Монголия должна продумать альтернативы строительству ГЭС по самому смыслу процедуры оценки воздействия. Но монгольская сторона «сжулила» и этот процесс в предТЭО сфабриковала, — считает Евгений Симонов. — Фактически вместо рассмотрения альтернатив у них там написана туфта. У самой же Монголии есть очень разные альтернативы. С одной стороны, если они хотят решить проблему пиковых мощностей, то им нужно улучшить собственную диспетчеризацию и строить гидроаккумулирующие станции — ГАЭС. Это, грубо говоря, два пруда на разных уровнях, между которым стоят генераторы и насосы. Когда спрос на энергию падает, насосы закачивают воду в верхний резервуар, а когда спрос растет — воду сливают, и агрегаты работают в режиме генераторов. Так как они сейчас днем покупают у России дорогую пиковую энергию, а ночью продают ей дешевую «бросовую», разница между этими ценами и показывает ресурс на создание и эксплуатацию ГАЭС. В Монголии уже есть четыре проекта ГАЭС, которые они пока не реализовали. Эти проекты намного дешевле ГЭС, и любые два из них решают самую мифическую потребность в пиковых мощностях, которую они сейчас заявляют. А главное — ГАЭС может работать и зимой в полную силу, в то время как ГЭС вряд ли  сможет это делать.

Помимо этого, есть возможность оптимизировать перетоки энергии с Китаем и Россией в рамках «трехстороннего коридора». Сейчас эта возможность стала очень осязаемой в связи с подписанием соглашений по экономическому коридору Шелкового пути  и включением в них пункта о совместном решении энергетических проблем. Самое поразительное, что у Монголии потенциал ветра и солнца в 2500 раз больше, чем гидропотенциал. Учитывая, что цена киловатта установленной мощности ветра и солнца в два-три раза ниже, чем такого же киловатта на ГЭС, вообще непонятно, зачем строить эти ГЭС. Есть еще варианты, которые Монголии очень нравятся, но их сегодня менее актуально обсуждать. Во-первых, повернуть газопровод из России к себе — вместо Алтая. В КНР тоже этого в принципе хотят, потому что такая труба выйдет к Пекину, а не в Синьцзян, где газ совсем не нужен. Российская Федерация не хочет третьего партнера в газовых проектах, а практичных китайцев очень интересует, за чьи деньги будет построен этот проект, ведь Монголия неспособна построить газопровод за свои деньги на своей территории.

Главные потенциальные решения, считает Евгений Симонов, лежат не на уровне конкретных видов генерации, а  на уровне системных решений — то есть как разные элементы соотносятся в единой энергетической системе, которая, с одной стороны, обеспечивает Монголию, а с другой — объединяет ее с Россией и Китаем. Но не всякое соединение во благо. В этом смысле не слишком благоприятно выглядит энергетическая стратегия, принятая в Монголии в прошлом году. Это несбалансированный документ, авторы которого считают, что страна станет «батарейкой» Китая за счет эксплуатации своих угольных запасов. Пока считается, что этого не произойдет, так как Китай не сможет пойти на такой шаг —после Парижских соглашений по климату это будет контрпродуктивно в смысле внешней политики.

Тем не менее большое количество китайских фирм уже не у дел внутри Китая и сейчас думают, куда направить свои строительные мощности, и заключают все больше контрактов с прицелом что-то сделать в будущем. В Монголии они застолбили десяток площадок под крупные угольные ТЭС, и именно для регулирования экспортного потока электричества монголы хотят сейчас строить ГЭС «Шурен». Для запертой Монголии это шанс экспортировать хоть что-то. Они уже понимают, что уголь в очень больших количествах они экспортировать не будут, потому что все меньше будет спрос. Следующее простое одноканальное решение – жечь этот уголь у себя и экспортировать энергию. России эта энергия вряд ли понадобится в обозримом будущем, а в Китае — может быть, вопрос в цене.

Это инерция «угольного мышления», они могут равные мощности экспортировать от солнца и ветра — и они это знают. Просто у монголов очень сильна зависимость от разнообразных инвесторов: одни партнеры могут инвестировать в уголь — и это большие деньги, а другие в солнце и ветер — и это другие большие деньги. То же и с разными однотипными проектами. Монголы не всегда склонны рассматривать это в комплексе, поэтому они могут одной рукой брать у Всемирного банка на проектирование «необходимой горнорудному комплексу» ГЭС «Шурен», а другой — у китайцев на строительство ее дублера ГЭС «Эгийн-Гол».

«Шелковый путь» в экологических закоулках 

Наиболее негативной для России в целом и для Байкала в частности выглядит ситуация создания каскада ГЭС в бассейне Селенги. Если Монголия вступит на путь создания собственной гидроэнергетики, вероятность создания каскада очень велика. Сейчас рассматриваются 13 створов под строительство как ГЭС, так и плотин водообеспечения. Если будет создан технологический комплекс строительства плотин, то создание каждой следующей структуры будет идти легче — будут отработаны и способы борьбы с несогласными, и способы решения международных конфликтов. Каждое следующее воздействие будет лишь добавлением к уже существующему и будет легче проходить.

— Сейчас очень большая неопределенность во внутренней политике Монголии — сменился Хурал, сменилось правительство. Что у новых властей на уме — это надо еще посмотреть, — пояснил Евгений Симонов. — При этом за последние семь лет Монголия прошла от роста ВВП в пять процентов сначала к двадцати процентам, а потом к катастрофическому падению — в этом году, видимо, будет в минус сколько-то процентов. В этих условиях прогнозировать что-либо можно, только опираясь на политику Китая, на то, что будет записано в программе «Шелковый путь» и какие приоритеты в ней возобладают — экологические или антиэкологические. Именно эта программа будет задавать вектор инвестиций, доступных Монголии.

Китай же запустил машину, к которой забыл «приделать фильтр» и навигатор. «Шелковый путь» — это большая программа континентальной интеграции, не оснащенная механизмами обсуждения на уровне стратегического планирования и пока не оснащенная механизмами «зеленого развития». За счет этого наружу полезло то, что Китаю уже не нужно, — одна из причин создания «Шелкового пути» в том и состоит, что значительная часть промышленного потенциала Китая уже не может быть использована на его территории. Теперь все это выходит на другие территории в виде размещения капиталов, экспансии строительных и промышленных фирм.

«Шелковому пути» нужны механизмы зеленого развития, которые набирают все большую популярность в самом Китае. На саммите «Большой двадцатки» Китай только что всем демонстрировал и пропагандировал механизмы «зеленых финансов». Воздействовать на Китай можно — главное, чтобы для этого была политическая воля и внятная всесторонняя стратегическая оценка перспектив.

— Вот, например, сейчас есть «трехсторонний коридор» — но я, например, документ по этому коридору достал только после двух месяцев поисков, — говорит Евгений Симонов. — А вообще-то, такой документ на стадии планирования должен подвергаться нормальной стратегической экологической экспертизе. Тем более что в нем столько «вопросительных знаков», как оказалось. Там так и написано: «Этот проект можно реализовать — если будет оценка… Этот можно — по результатам оценки…». Так подвергните это экспертизе в комплексе, и вам будет гораздо яснее, какой из проектов лучше реализовать. А у них сейчас 22 из 32 проектов имеют запись, что нужно проводить отдельную экспертизу целесообразности. Сделайте оценку на план в целом — и вам легче будет потом выбрать те проекты, которые наиболее отвечают вашим интеграционным задачам. Пока механизмы совместного  планирования оставляют желать лучшего, и лишь декларируется, что они будут усовершенствованы.

Константин Зверев, специально
для «Байкальских вестей»

На фото: По красному пунктиру пройдет
гребень бетонной плотины Шуренской ГЭС.
И отрежет от Байкала 4,8 млрд
кубометров селенгинского стока;

Из-за строительства ГЭС на Селенге Байкал
может исчезнуть как Аральское море