Иркутск, 1701–1710: кирпичные здания и причудливые судьбы

Царский указ, который предписывал сибирским воеводам возводить казенные здания из кирпича, вышел еще в 1680-м. В том году Тобольск крупно горел в пятый раз за историю, потеряв свой последний рубленый кремль. Иркутск приступил к новому строительному делу в 1701-м. Научились быстро: еще в 1699-м отсюда жаловались в Сибирский приказ, что «каменного дела мастеров и камени и тесу годного и извести нет». В ответ Москва требовала привлекать ссыльных и всех праздношатающихся, которые «под образом нищеты по дворам шатаются, а работы никакой делать не хотят».

Первый «серый дом»

Производство кирпича (а коллектив в 1701-м составлял 43 человека) велось в четырех сараях за Ушаковкой: в одном была печь для обжига, в других сушили сырец и сортировали готовую продукцию. Инвентарь такой: кадь для воды, два ушата, четыре ведра водоносных, тридцать скамей, девять носилок да тридцать станков кирпичных. В яме замешивали глину, после закладывали в большие формы, где сырье уминали босыми ногами (потому кирпич звался подпятным). Заготовки сушили на сквозняке, чтобы выходили ровные. Они становились твердыми, темно-серыми, а уже в печи, сначала на легком, а потом большом жару – в идеале красными, самолучшими, или похуже, белыми – эти шли на печи. Первую партию кирпича в 50 тыс. штук выдали уже летом. В Иркутск прибыли два каменных дел мастера, и началась стройка приказной избы – то есть, по-нынешнему говоря, первого кирпичного здания администрации региона.

К сожалению, до нынешних дней оно не дошло. Изба размерами 10 на 20 метров была поставлена в северную стену кремля, между Спасской башней и угловой северо-восточной, то есть выходила своим полностью глухим фасадом на реку (примерно в районе нынешней проезжей части у Спасской церкви). Первый этаж, как подклеть в избе, был хозяйственный: тут за железными дверьми и засовами берегли казну, китайские товары, оружие и другие ценности. На втором этаже размещалась канцелярия с комнатами для воеводы и подьячих, то есть чиновников. Окна были слюдяные, пластинки в верхней части расписаны красками. Все внутреннее убранство, надо полагать, поражало величием простого человека: цветные лучи из окон, затянутые холстом и загрунтованные гладкий белый потолок и расписные стены, богатые ковры, иконы в серебряных окладах с золотом. Эта приказная изба пережила острог, разобранный в 1790 году по причине его «совершенной гнилости» (а избу снесли в 1823-м).

Во имя Спаса

А вот новому зданию Спасской церкви, заложенному в 1706-м, суждено было стать не только единственным сохранившимся объектом иркутского кремля, но и единственным дошедшим до наших дней церковным каменным строением Восточной Сибири и Дальнего Востока. До большого иркутского пожара 1716 года деревянное и кирпичное здания храма во имя Спаса Нерукотворного Образа сосуществовали вместе. Новое, встроенное по причине тесноты, как и приказная изба, в стену (только в южную), было изначально меньше, чем привычно видеть его сейчас. Колокольня и двухэтажный каменный придел появились позже, а колокола после пожара располагались на Сергиевской башне острога. Впрочем, это были даже не колокола, а куски железа на штангах – «билы», которые и оповещали жителей о начале церковной службы. Когда стали замечать, что масштаб такого информационного охвата зависит от высоты источника звука, звонницы стали располагать все выше – они выросли в отдельные архитектурные сооружения...

Кстати, чудом сохранившейся Спасской церкви большевики угрожали не первыми. В 1866 году в городе обсуждали проект кафедрального собора, и тогдашний владыка предлагал ее снести, чтобы освободить историческое место.

В этом же 1706-м в Иркутске заложили храм Тихвинской иконы Божией Матери, то есть Тихвинскую церковь, освященную в 1708 году и давшую одно из имен нынешней площади графа Сперанского. Это здание было деревянным (каменное, позже разобранное большевиками, построили только через полвека). В том же десятилетии, но в 1703 году выходцы из Великого Устюга построили в Иркутске церковь во имя святых Прокопия и Иоанна, Устюжских Чудотворцев, – Чудотворскую. Она, до нас также не дошедшая, дала свое имя улице, замененное в 1920-м на фамилию революционера Якова Бограда и возвращенное в 2016 году.

Удивительные люди

Через столетия дошли до нас имена людей, с которыми связан первоначальный облик Иркутска. Направленных сюда в 1701 году первых двух каменных дел мастеров звали Моисей Долгих и Куприян Андреев – помощник, умерший по дороге. То есть первый иркутский архитектор, начинавший в Москве, а до Иркутска с десяток лет трудившийся в Тобольске, оказался в полном одиночестве перед сложной задачей. Конечно, грамоты Сибирского приказа разъясняли технологии, но главное значение имела практика. Хорошо, что Моисей Иванович все умел сам: искать месторождения, жечь известь, обрабатывать камень, делать растворы и кладку... Скорее всего, именно поэтому Долгих сначала взялся за приказную избу, а к строительству храма приступил лишь в 1706-м – надо было обучить людей.

В 1710 году окрестили верхний, холодный придел церкви, в 1713-м – теплый нижний. Имя занимавшегося всеми основными работами стройки Моисея Долгих встречается в последний раз в документах за 1711-й, тогда он по-прежнему трудится в Иркутске и получает деньги от казны. Надо упомянуть и имя распорядившегося прислать сюда Долгих главы Сибирского приказа Андрея Виниуса, потомка голландцев, сделавшего многое для развития промышленного строительства Сибири. А если бы не тот самый царский указ, неизвестно, когда в Иркутске появились бы первые каменные здания.

Нельзя говорить, что освоение Сибири в XVII–XVIII веках было связано исключительно с русскими именами. Во-первых, вклад внесли и ее местные жители. Кроме того, нельзя забывать, что Россия была многонациональной страной задолго до рождения Петра (даже первые воеводы Иркутска имели один греческие, второй польские корни). Среди сибирских казаков было много поляков, литовцев, украинцев. А вспомним уже упомянутого ранее гетмана Войска Запорожского, а потом иркутского боярского сына Демьяна Многогрешного, который скончался в иркутском Вознесенском монастыре в 1703-м…

Немало сохранилось в местной истории и имен выходцев из Западной Европы. Так, строитель второго иркутского кремля Андрей Барнешлев, управитель Баргузинского и Иркутского острогов, якутский воевода, о котором в газете тоже шла речь раньше, на самом деле был англичанином Уильямом Барнсли.  Происходил он из древнего рода с поместьем близ графства Вустершир. Отец Барнешлева-Барнсли Джон прибыл в Россию в начале XVII века, женился на ливонской дворянке, уехал на родину, а сын остался. У Андрея-Уильяма завязалась успешная дипломатическая карьера, а потом волею судьбы он оказался в сибирской тюрьме, освободился при помощи енисейского воеводы и своего будущего крестного отца Афанасия Пашкова, был поверстан в казачью службу, принял православие, стал сыном боярским…

К слову, «сыны боярские», том числе основатель Иркутска Яков Похабов, – это вовсе не сыновья родовых аристократов, бояр, а служилое сословие, люди, получившие земельный надел и обязанные за него военной службой. Сыном боярским можно было стать без всякого важного наследства.

А иркутский казачий голова (до 1701 года), произведенный в число дворян московского списка Афанасий Иванович Бейтон, основатель укоренившейся в Иркутске династии Бейтонов? Выходец из немецких земель, завербовавшийся на русскую службу прусский офицер, после он попал на службу в Енисейский острог. В конце 60-х годов стал сыном боярским, служил в окладе Якова Похабова. С 1686 года участвовал в обороне Албазинского острога – русского форпоста на Дальнем Востоке, от 10-тысячного китайско-маньчжурского отряда. После гибели воеводы возглавил гарнизон. Осажденные, несмотря на голод и цингу, удерживали острог до апреля 1687 года. Именно Бейтону молва приписывает широко известную, в том числе по фильму «Брат-2», фразу, когда в ответ на очередной призыв маньчжуров сдаться он заявил: «Русские сдаваться не привыкши». Дети и внуки его продолжали службу в Иркутской губернии, родовая вотчина, деревня Бейтоновка, находилась в районе нынешнего Свирска.

О ком снимать фильмы?

Конечно, отличались лихо закрученным сюжетом и многие биографии исконных жителей нашей страны, которые расширяли ее границы. Правда, подробных данных о семье Владимира Атласова, который в 1701 году проехал через Иркутск в Москву с отчетом о присоединении Камчатки, нет. Вроде как этот казацкий атаман родился в Великом Устюге, в крестьянской семье. Всего за два года он смог прибавить к владениям Русского царства богатейшие земли, которые по площади в несколько раз превышают Францию. Противоречивая судьба Атласова по динамике превосходит легенды о жизни самых знаменитых покорителей Дикого Запада.

Да и в иркутских землях рождались свои легенды. Так, в 1707 году (по другой версии, несколько позже) появился на свет Илларион Россихин (Рассохин), один из первых российских китаеведов. Юношей он поступил в монгольскую школу, открытую при Вознесенском монастыре под Иркутском. Там его учил бурятский лама, потом он постигал в Пекине маньчжурский и китайский языки, преподавал их в России, работал переводчиком в Академии наук. Илларион Калинович был в те годы главным в России экспертом по китайским делам… 

Не о тех людях, в общем, нынче снимаются фильмы.

Наталья Антипина, «Байкальские вести».

На фото: Спасская церковь – старейшая в Восточной
Сибири и на Дальнем Востоке церковная каменная
постройка, единственная в Сибири, на внешних стенах
которой имеются росписи (сделаны в начале XIX века);

Также снаружи – даже в большем объеме – была
расписана каменная Тихвинская церковь, но ее снесли
в 1930-х, на этом месте построили здание «Востсибугля».
Фото начала XX века;

Выполненный в 1800 году Алексеем Лосевым рисунок
приказной избы в Иркутске;

Илларион Россихин (Рассохин)

Продолжение следует.