Иркутск, 1891–1900: железная дорога, понтонный мост, приезд цесаревича

Все русские наследники, начиная от Павла I, после курса наук отправлялись в путешествие – как правило, по России и Европе (впрочем, началом традиции можно считать Великое посольство Петра I). Но Александр III задумал для сына Николая совершенно грандиозное турне. Кроме решения военно-дипломатических задач, наследник должен был лично свезти первую тачку грунта для насыпи железнодорожного пути во Владивостоке. Отец-император решил основать Великий Сибирский путь, железную дорогу... Тогда – 19 (31) мая 1891 года – и был дан официальный старт строительству Транссиба. Одновременно оно началось и от Челябинска.

Николай Романов в Иркутске

После этого будущий последний русский царь прибыл в Иркутск – в конце июня 1891-го. На пароходе «Граф Сперанский», который перевез Николая Александровича через Байкал (при советах судно стало «Пролетарием»). Позади были Греция, Египет, Индия, Цейлон, Сингапур, Ява, Китай и Япония, где цесаревича ранил самурайским мечом фанатичный полицейский. Спас Николая кузен, греческий принц Георг. Госсекретарь Александр Половцов убеждал наследника престола возвращаться в российскую столицу через США, но тот заявил, что хочет увидеть Сибирь, а Америку – «когда-нибудь потом». 

…Часть зданий на Большой (ныне Карла Маркса), прилегающие к ней улицы, а также правительственные учреждения в Иркутске оформили флагами, вензелями и гирляндами. Хлеб-соль поднес на серебряном блюде городской голова Владимир Сукачев. Около Казанского кафедрального собора соорудили каменную  триумфальную арку, от которой с одной стороны шел помост к храму, а с другой лестница спускалась к пароходной пристани. Из собора Николай направился на русской тройке в дом генерал-губернатора – этот пост тогда занимал Александр Горемыкин.

Городская дума презентовала высокому гостю альбом с серебряной крышкой, содержавший 150 фотографий Иркутска. Промышленники приготовили, в свою очередь, золотое блюдо с видом золотосплавочной лаборатории (позже, в советское время – институт Иргиредмет). Вечером в несколько дней как сданном в эксплуатацию здании Общественного собрания (сейчас там областная филармония, тогда была построена часть, выходящая на Арсенальную, ныне Дзержинского) состоялся обед, и Николай поднял тост «За процветание дорогого Иркутска!».

На следующий день цесаревич проследовал по Большой и Ланинской улицам (Карла Маркса и Декабрьских Событий), через Успенскую площадь (площадь Декабристов), по Казачьей (ныне Красноказачьей) на смотр войск гарнизона. Посетил офицерское собрание, семинарию и библиотеку, запечатленную на купеческом блюде лабораторию и музей Восточно-Сибирского отдела Русского географического общества.

К визиту наследника приурочили еще одно важнейшее для Иркутска событие – открытие первого моста через Ангару, ленточку перед которым Николай и разрезал, направившись потом в Вознесенский монастырь. Мост размещался на 16 понтонах, перекрытых деревянным настилом. Так его потом и звали – Николаевским. Все три названных объекта – мост, арка и здание Общественного собрания – были детищами 32-летнего городского архитектора Владимира Рассушина. Мост сделали однополосным и разводным, поскольку приходилось периодически пропускать суда, и прослужил он 45 лет, с развитием железнодорожного движения перестав справляться с грузопотоком.

…16 (28) августа 1898 года в Иркутске встретили долгожданный первый поезд, сделанный на Петербургском путейском заводе, из 12 вагонов, с почетными гостями из обеих столиц и почтой. Конечно же, для него в городе тоже построили арку. Причем пройдет или нет железная дорога через город, стало известно лишь за год до этого события. Проектировщики рассматривали и другие варианты прокладки Транссиба. И горожане решили повлиять на Минсвязи – начали строить железнодорожный вокзал самостоятельно. То есть до укладки путей. Кроме того, на реке Иркут возвели железнодорожный мост. Временный, деревянный. Когда в 1898-м по нему пустили пробный локомотив, инженер-строитель объекта Попов сел туда с револьвером в руке. Чтобы застрелиться, если не выдержит (кстати, рекомендуем такой подход современным подрядчикам!). Мост трещал, но выдержал, прослужив, более того, аж до 1913 года.

«Немыслимое» общество

Иркутск был включен в систему железнодорожного сообщения, и это (наряду с другими факторами) коренным образом изменило его уклад и облик. Так, к моменту прокладки железной дороги население города едва перевалило за 50 тысяч, а спустя десятилетие удвоилось. В начале ХХ века в Иркутске даже организовали специальный переселенческий пункт, где построили бараки и госпиталь. Добавим, что и мужчин тогда было заметно больше женщин (доля до 60 процентов!).

Заметно менялась и социальная структура. Так, еще в середине XIX века в Иркутске было относительно много чиновников и военных. В начале же XX столетия численность купечества удвоилась, цеховых – утроилась, а мещан, то есть мелких производителей, стало больше в шесть раз. Прибыло и полку городских крестьян. Если в первой половине XIX века их было немного, то уже в 1860-х доля достигла 11 процентов жителей, а в начале XX века – около трети. В это же время в Иркутске жили около тысячи бурят, а около пяти процентов составляли ссыльные. Конечно, явно был виден контраст между богатыми и бедными частями города. Так, известный этнограф Павел Ровинский (еще один пытавшийся освободить Чернышевского, как и ранее упомянутый Герман Лопатин) нашел «ужасным» вид «отдаленных» улиц Иркутска – Нагорной и названной в честь кабака Матрешинской (теперь Софьи Перовской).

Тем не менее общественные отношения в Иркутске были демократичны. Также упомянутый ранее сын предшественника Горемыкина на посту генерал-губернатора, будущий «красный граф» Алексей Игнатьев был тому свидетелем и написал в автобиографической книге: «В Иркутске очень мало интересовались происхождением, и в доме родителей весело танцевали и евреи Кальмееры, и гвардейские адъютанты отца, и богатые золотопромышленники, и интеллигенты-ссыльнопоселенцы, и скромные офицеры резервного батальона. Такое пестрое общество ни в одном губернском городе Центральной России, а тем более в Петербурге было немыслимо».

Кто знает, каким бы был Иркутск, если б не последовавшие революционные события. Но облику города, который переживал тогда разительные перемены, суждено было скоро во многом кануть в Лету. Как Казанскому кафедральному собору на месте нынешнего «серого дома» на Ленина, 1. Храм, начатый на деньги золотопромышленника Ефима Кузнецова и завершенный в 1894-м, строился около полувека – воплощение грандиозного проекта сильно отсрочил пожар 1879 года, а украшал собой Иркутск менее 40 лет. Кстати, и перед началом этого строительства были идеи снести Спасскую церковь или переставший отвечать нуждам города Богоявленский собор – но, к счастью, делать этого не стали. Величественный преемник Богоявленского собора подарил Тихвинской площади новый смысл в жизни города.

По сигналу жареного петуха

Вмещавший около пяти тысяч молящихся Казанский собор стал самой высокой точкой города – более 60 метров. Кстати, храм являлся, как бы сейчас сказали, федеральным проектом – так, его планировку шесть лет рассматривал Святейший Синод, и вносил замечания Александр III. А самым высоким гражданским зданием Иркутска стала в начале XX века пожарная каланча на Преображенской (ныне Тимирязева) – 34 м 70 см. Строить ее решили в 1898 году на заседании думской комиссии Иркутска. Автором проекта был Алексей Кузнецов, преемник занявшегося предпринимательством Владимира Рассушина (а Рассушин, кстати, потом стал главным архитектором Харбина).

Переломным моментом для развития пожарной службы Иркутска стал, конечно, 1879 год, год великого пожара. Служба когда-то была создана при противоречивом и неистовом губернаторе города Николае Трескине, но даже и через десятки лет ей не хватало ни навыков, ни сил. Пожарные входили в состав служащих полиции на правах специализированного формирования. Впрочем, и сама полиция тех времен не достигала нынешних показателей. Так, в Иркутске в 1898 году один городовой приходился более чем на две тысячи жителей. А городовых в штате было больше всего: в начале прошлого века иркутская полиция имела наружную и внутреннюю части, а также сыскное отделение. В наружной служили полицмейстер, пять приставов, 10 помощников приставов, 15 околоточных надзирателей, 20 конных стражников и 140 пеших городовых. Во внутренней – помощник полицмейстера, секретарь полицейского управления, казначей, два столоначальника, два журналиста и пять письмоводителей. В сыскном отделении – начальник, трое полицейских надзирателей и четверо городовых. Сейчас в России на 100 тысяч жителей приходится 543 полицейских – соответственно, на две тысячи примерно 10.

Тем не менее у тогдашней полиции уже тогда хватало эффективных идей. Так, перед визитом цесаревича Николая всех городских ссыльных упрятали в тюрьму – при всей демократичности. На всякий случай. Хотя понять власти тоже можно: эвон, чего в Японии случилось при всей строгости и законопослушности, да еще руками полицейского – чуть наследника не угробили…

Возвращаясь к пожарной службе конца XIX – начала XX века, надо добавить, что на новой каланче постоянно находился дежурный – «каланчовый». Он сообщал о любом возгорании флагами или фонарями. После пожара 1879 года братья Трапезниковы,  Сибиряковы и городской голова Сукачев договорись со 165 предпринимателями, были собраны средства на оснащение пожарных расчетов и организацию добровольного пожарного общества. Позже в Англии купили две машины. После Первой мировой войны у членов общества оказался и французский автомобиль, кузов которого увеличили своими силами. Правда, крылось в той технике всего шесть лошадиных сил и ездила она на деревянных колесах.

Ушедшая патриархальность и вечно проблемное ЖКХ

Упомянутый в прошлом выпуске американский писатель Кеннан нашел Иркутск во время второго визита «менее интересным» – мол, ушла патриархальность. Впрочем, этот Кеннан в принципе любил сгустить краски насчет России.

Но что город встретил последнее десятилетие века другим – это точно. Обитатели с пустым карманом оттеснялись на окраины. Земли, освобожденные огнем, скупали предприниматели, и не только иркутские, строили на них здания для своего бизнеса и пафосные жилые дома. Городская дума тут, можно сказать, помогла, запретив деревянную постройку на нескольких центральных улицах. Большая улица, некогда отличавшаяся считаными каменными зданиями, украсилась огромными зеркальными стеклами и шикарными вывесками, а некоторые прежние ее обитатели ютились в выгоревших подвалах.

Впрочем, и тогда, как и сейчас, было много противоречий. Так, в городе росло количество благотворительных обществ, в среде купечества было распространена философия жить не ради богатств, а ради доброй славы. Как отмечал этнограф и общественный деятель Григорий Потанин, «более, чем какой другой горожанин, иркутянин чтит имена своих общественных деятелей и заботится о реноме своего города... Иркутское общественное собрание – самое чувствительное в Сибири к своему достоинству».

Развитие капитального строительства в Иркутске совпало с расцветом ленской золотопромышленности. Золотопромышленники вкладывались в строительство не только для своих нужд, но и общественных. Так, по данным использованной при подготовке материала книги «Иркутск в панораме веков», в середине XIX века все постройки города оценивались в три миллиона рублей, в конце века их стоимость составила более 10,8 миллиона, а в 1904 году – 13,7 миллиона.

Впрочем, бизнес не всегда горел желанием потратиться на благо Иркутска. Так, после того, как огонь уничтожил третье по счету здание городского театра, было принято принципиальное решение следующее строить из камня. Александр Горемыкин созвал купцов и предложил им внести деньги. И некоторых пришлось, скажем так, мотивировать. Например, когда к Горемыкину пришел купец Александр Второв и принес чек на тысячу, глава губернии, вглядевшись, «недосчитался нолика», и сумма увеличилась до 10 тысяч. А что поделать? Проект зашкалил далеко за первоначальные 200 тысяч.

В итоге здание нынешнего Иркутского академического драматического театра имени Н.П. Охлопкова построили в 1897 году, открыв первый сезон в нем гоголевским «Ревизором». Проект создал Виктор Шрётер, главный архитектор дирекции Императорских театров, помощник инспектора строительного отдела при Кабинете его величества. Это явно было потом одним из аргументов для присвоения Горемыкину звания почетного гражданина города.

…На рубеже веков в Иркутске жили около 100 тысяч человек, причем активно развивались и предместья. Так, например, если в 1880-х в Глазково жили чуть более 600 человек, то в связи с постройкой вокзала и вообще развитием железнодорожного сообщения в 1916 году здесь насчитывалось уже 1220 жилых домов с 9336 жителями. Строительство в 1894-м в семи километрах от Иркутска товарной станции привело к возникновению  поселка Иннокентьевского c сопоставимым населением к 1917-му, ставшего основой для Иркутска II.

А вот благоустройство и ЖКХ не блистали. Ходатайство городских властей перед Министерством финансов разрешить выпустить долгосрочный заем в два с половиной миллиона рублей на развитие «коммуналки» согласия не получило. В Иркутске не было ни канализации, ни водопровода, хотя проекты последнего рассматривались уже давно и не раз. Мостовые – лишь в центре. Трамвай – мечта. Транспорт представлен извозчиками, которые, правда, «строго придерживаются таксы». Для перевозки грузов содержалось несколько тысяч ломовых лошадей. В 1899-м городские власти дали разрешение на работу двух омнибусов (многоместных повозок на конской тяге). Планировалось организовать работу дилижансов, то есть междугородного транспорта.

Электрическое освещение появилось в 1901-м, благодаря частной инициативе. Но эти небольшие электрические установки для частных нужд и служили. Электростанция на городские средства обеспечила город лишь к 1915-му...

Наталья Антипина, «Байкальские вести».

На фото: Автором знаменитого фоторепортажа о визите
цесаревича в Иркутск стал политический ссыльный,
дворянин из Минской губернии Петр Милевский.
На фото арка по проекту Владимира Рассушина;

Здание театра было четвертым после трех сгоревших
деревянных;

Иркутский генерал-губернатор Александр Горемыкин
(1889–1900) умел мотивировать предпринимателей
на обустройство города; 

Деревянный мост через Иркут был самым большим из
подобных сооружений на всей Сибирской железной дороге; 

Открытие понтонного моста в Иркутске;

Казанский кафедральный собор сразу заметен не только
как главный объект снимка, как здесь, но и на задних
планах многих фото

Продолжение следует.