Иркутск, 1911–1915: война и предчувствие революции

Сложно охватить исторический поток газетным форматом, но мы пытаемся еще раз заглянуть в прошлое краем глаза. И даже для такой скромной задачи становятся трудновыполнимы десятилетние экскурсы – и потому с нынешнего номера переходим на периоды в пять лет. Главным содержанием начального из них, с 1911 по 1915 год включительно, стала, конечно, Первая мировая война. И эту глобальную катастрофу Иркутск пережил особым образом.

Как Ленин ругал иркутского депутата

1 января 1912 года в Иркутске числилось 131 920 жителей с ощутимым преимуществом мужчин, которых было 74 038. По данным 1913-го, дворян – 5404, лиц духовного звания – 834, потомственных почетных граждан – 604, купцов – 1085, крестьян – 16 841, мещан – 21 476, казаков – 1458. К 1 января 1915-го жителей было 134 304.

Начало войны иркутяне встретили с патриотическим подъемом, выделявшимся даже на фоне других настроенных схожим образом территорий страны. В частности, многие жители – не только богатые – с энтузиазмом откликались на призывы к разного рода благотворительным сборам, включая кружечные, когда ходили с кружкой по улицам. Впрочем, это было свойственно и довоенному обществу. Так, в 1911 году в Иркутске организовали первый праздник Белого цветка для помощи больным туберкулезом. Участники изготовили большое количество, до 200–300 тысяч, ромашек из крахмального батиста и других тканей. Цветки продавали во всех районах города, разнося и развозя на лошадях и автомобилях. В театре, цирке, иллюзионах шли концерты и представления с передачей сбора в комитет акции.

При этом проблема туберкулеза в городе усложняется, число заболевших растет, причем 44 процента составляют чернорабочие, свыше 90 процентов – жители городских окраин. Только по официальным данным, ежегодно болезнь уносит жизни около трехсот человек. Масштабы заболеваемости, видимо, выросли после 1912-го, когда в конце лета в Иркутск по Якутскому тракту и пароходом из Балаганска прибыли несколько тысяч рабочих приисков «Лензото», где сложились, как известно, особенно тяжкие условия жизни и труда, приведшие к волнениям. До того, в апреле, расстрел там трехтысячной толпы бастующих с массовыми жертвами всколыхнул страну, эту трагедию не раз обсуждали депутаты третьего созыва Государственной думы. В Иркутске протест против Ленского расстрела выразили на Конном острове, решив собрать средства в фонд помощи семьям погибших. Казаки разогнали этот митинг и арестовали двадцать его участников.

Другого рода, но тоже общероссийский резонанс вызвал шаг депутата Государственной думы от Иркутской губернии, меньшевика Терентия Белоусова (тоже, к слову, больного туберкулезом, как и конкурент Ленина, один из главных меньшевистских лидеров Юлий Мартов). Белоусов вдруг вышел из социал-демократической фракции. Поступок этот осудили все соратники, а Владимир Ильич назвал Терентия Осиповича ренегатом. Тот объяснил свое решение, написав, в частности: «Та с[оциал]-демократия, которая говорит в «Звезде» бурнопламенными устами г. Т. [то есть Владимира Ульянова]… есть, по моему глубокому убеждению, злой недуг, разъедающий рабочую мысль… в той с.д. нет здоровых сил для творчества лучших форм общественной жизни, а есть лишь мелкая борьба личностей, мелких партийных страстей, есть злоба и ненависть ко всему тому, что не подходит под их аршин, что осмеливается иметь свое суждение, но нет честного желания служить интересам демократических масс. В той с.д. есть все, чем характеризуется азиатчина и деспотизм, вплоть до поразительного совпадения с ним в мелочах, как, например, подтасовка выборов на конференции и съезды, легкомысленное обращение, если не сказать другого слова, с общественными средствами…»

Спасибо купечеству

Терентий Белоусов был учителем – служил в селах Преображенском, Подкаменном, Чечуйском, в Нижнеудинске, в селах Зиминском и Черемхово, являлся одним из организаторов Иркутского отделения Всероссийского учительского союза.

И представлял Терентий Осипович региональную систему образования, которая выделялась весьма выгодным образом на общероссийском фоне. Так, в 1886 году в Иркутске на 24 жителя приходился один учащийся начального училища (при этом в Петербурге – на 80, в Москве – на 75, в Казани – на 38 жителей). «Очерк Сибири для народного чтения» в 1897 году отмечал, что на 100 иркутян «простого класса» приходилось 60 умеющих читать и писать.

Можно сказать, что в споре тех, кто видит доставшуюся-таки осуждаемым Белоусовым большевикам страну безграмотной, с теми, кто уверен в обратном, истина посередине. По данным труда «Население России за 100 лет», в конце ХІХ века грамотой владели примерно 37 процентов призванных на службу в армию, а в 1913-м – около 67 процентов. Именно в начале ХХ века в империи случилось нечто вроде прорыва в области народного образования – с 1908 года оно стало получать значительно более серьезное госфинансирование.

Но образовательные нужды Иркутска и до того удовлетворялись значительно лучше, чем во многих других городах, – за счет купечества. Так, например, на пожертвования одного только Ивана Хаминова содержались 1-я и 2-я женские гимназии, Мариинский и Александринский приюты для девочек, четырехклассное училище для мальчиков, приют для слепых детей, несколько воскресных школ (многие здания используются властями до сих пор). На деньги Елизаветы Медведниковой в свое время организовали первое сиропитательное учреждение для девочек, а позже, на средства купца Иннокентия Трапезникова, подобное учреждение для мальчиков – ремесленное училище, которое долго было единственным профессиональным учебным заведением губернии. В первое десятилетие ХХ века оно достигло расцвета, здесь преподавали выходцы из Московского, Казанского, Томского и Петербургского университетов.

Только весной 1914-го в Иркутске заложили три здания городских училищ (в современном понимании они ближе всего к средним школам).

Но все равно образование для многих граждан страны оставалось большим везением. Так, в Иркутске в 1914-м в мужской гимназии, промышленном, реальном, духовном, горном, городском и коммерческом училищах, духовной и учительской семинариях, женских гимназиях Анны Григорьевой и Хаминова, сиропитательном доме, в гимназии «Союза русского народа» и церковно-учительской школе числились всего 80 представителей бурятской национальности. Нит Романов также пишет, что в 1914 году «за стенами учебных заведений осталось на начало учебного года в Иркутске 412 детей из-за отсутствия вакансий». А университетское образование здесь стало доступно как таковое только при советской власти.

Вообще же система образования в Российской империи была запутанной и противоречивой. Даже перечисленные выше учебные заведения Иркутска нельзя представить в виде стройной единой системы. Но главными недостатками были сословность и зависимость от субъективных факторов: большая часть учебных заведений, где за науку не брали бешеных денег, существовала на пожертвования. Проект реформы, по которой хотя бы бесплатное начальное образование в России должно было стать всеобщим, Государственная дума обдумывала несколько лет, до 1912 года. По нему более или менее стройная и эффективная схема должна была распространиться на европейскую часть империи где-то к 1918-му, а на окраинах – к двадцатым годам. Но помешала даже не революция: Госсовет еще раньше похоронил этот проект, внесенный Госдумой.

Все для фронта

…Лозунг «Все для фронта, все для победы!» ассоциируется сейчас у большинства россиян лишь с Великой Отечественной, но он был применим и к Первой мировой. Настрой этот вначале разделяли представители всех слоев русского общества (кроме окончательно отколовшихся большевиков, которые предчувствовали потенциал грядущего протеста). Кстати, в 1915 году в Иркутск прибыл и остановился на нелегальной квартире будущий «красный Наполеон» Михаил Фрунзе.

…21 июля 1914-го в Иркутском кафедральном соборе совершили молебствие о даровании победы. С собравшимися был и генерал-губернатор Леонид Князев, который менее чем через месяц потерял на войне сына, гвардейского офицера (а в 1923 году перебивавшийся с супругой продажей личных вещей Леонид Князев арестован «за контрреволюционную деятельность в царское время»).

…Молились в старообрядческой общине, в синагоге, в костеле, в мечети. Из Иркутского военного округа, который включал тогда территории нынешних Якутии, Забайкальского края, Бурятии, Иркутской области, на фронт отправились 11,5 процента всех жителей – беспрецедентная в России доля. Как и во время Отечественной войны 1812 года, многие иркутяне шли добровольцами. Есть данные, что в боях войны погибли больше половины всех ушедших на фронт представителей округа. Правда, точное число вряд ли удастся узнать – после Первой мировой началась Гражданская.

С началом войны в Иркутске стартовал сбор пожертвований. В летописях читаем, например, что 6 ноября 1914-го извозчики передали дневную выручку на Иркутский госпиталь Красного Креста – 1583 рубля, 9 декабря на те же нужды пошел дневной заработок парикмахерских – 360 рублей, а также вклад докторов – 1800 рублей. В этом же месяце в пяти вагонах отправили собранные в городе вещи для воинов, а также и населения Польши – 557 ящиков весом 1707 пудов (также в Иркутске потом организовывали, например, помощь армянскому населению, латышам, жителям Бельгии, Сербии и Черногории). В эти же дни пожертвовали 2548 рублей 77 копеек на табак воинам. Для сравнения, летом 1914-го сахар на иркутском рынке стоил 7 рублей 20 копеек за пуд (то есть более 16 кг), мыло – 5 рублей за пуд, махорка – 15 рублей за ящик (весом 1 пуд 10 фунтов). Правда, цены в военное время стремительно росли.

Немало желающих находилось пройти курсы сестер милосердия военного времени – так, например, в сентябре 1915-го туда записались около 200 девушек и женщин. Вместе с сибирскими частями на поля боя отправился Иркутский военный госпиталь. 

Еще летом 1914-го Знаменское попечительство о бедных на Якутской улице открыло бесплатную столовую для детей из семей, где были ушедшие на фронт. А на углу 2-й Солдатской и Кутайсова (Дзержинского и Лапина) заработал приют-ясли для их детей.

Через некоторое время надо было помогать и беженцам. Для их размещения осенью 1915-го заняты помещения иллюзионов «Колос», «Прометей», многие промышленные здания, дома и магазины, малый зал Общественного собрания и ряд других площадей. На постройку двух бараков выделено 10 тыс. рублей. Но проблема явно масштабнее возможностей. За ноябрь и декабрь в Иркутске умерли 371 де­тей-беженцев.

Конечно, свой вклад делают и обеспеченные граждане. Так, товарищество «А.Ф. Второв и Ся» пожертвовало 100 тыс. рублей в пользу больных и раненых воинов. Впрочем, один из самых богатых предпринимателей России того времени Николай Второв мог позволить себе большие суммы. Это, кстати, его отца Александра Второва когда-то уговаривал вдесятеро увеличить пожертвование на городской театр генерал-губернатор Александр Горемыкин, «не разглядев нолика». О Второвых сейчас известно сравнительно немного, а ведь роль Николая Александровича, одного из основателей химической промышленности России, была столь велика, что о нем написали даже в сталинской Большой советской энциклопедии. То есть ругать ругали, но замолчать – не сочли возможным... Второв также профинансировал создание первой исследовательской станции на Байкале. К слову, и первые в Сибири серьезные забастовки рабочих начались именно на второвских предприятиях.

Первые видеоновости

А в Иркутске своим чередом шло благоустройство. Хоть проект постоянного моста через Ангару, который запланировали назвать в честь Николая II, опять отложили, продолжается электрификация города. Так, в 1914-м идут работы по устройству провода в Рабочей слободе и в Нагорной части Иркутска, а также в Глазковой. Кроме того, городское управление заканчивает замощение улиц Якутской (Рабочего Штаба), Троицкой (5-й Армии), Спасо-Лютеранской (Сурикова), Адмиралтейской (Сурнова) и Театральной площади. Правда, есть заминка с материалами, хотя количество промышленных предприятий в губернии за период войны выросло в несколько раз.

О жизни города и страны жителям активно сообщает пресса. Правда, многие издания живут недолго, иногда месяцы и недели. Это, например, газеты «Голос Иркутска», «Новая Сибирь», а номер «Сибирского слова» и вовсе был единственным – тираж конфисковали прямо в типографии. Интересную роль в смысле информирования выполняет в Иркутске итальянец Антонио Донателло, владелец сети кинотеатров и создатель первой киностудии в городе. В его заведениях демонстрируют документальные ленты, которые фактически являются аналогом современных видеоновостей. Так, зрители смотрят «Первый полет в Иркутске авиатора Я.И. Седова», «Заключительные маневры войск Иркутского военного округа», «Приезд в Иркутск монгольского посольства» (опять обострился китайский вопрос), а также репортажи с похорон премьера-реформатора Петра Столыпина, убитого в результате одиннадцатого покушения, и умершего в Чите купца Давида Кузнеца. Кстати, как следует из газет того времени, еще до революции от построенного Давидом Хаимовичем на Арсенальской (Графа Кутайсова, Дзержинского) Дома Кузнеца, не потерявшего это имя и за советские годы, приходилось гонять облюбовавших это место извозчиков. Как в XXI веке – примерно отсюда же маршрутчиков…

Наталья Антипина, «Байкальские вести».

На фото: Основанное Иннокентием Трапезниковым
Ремесленно-воспитательное заведение для мальчиков
из бедных слоев жителей Иркутска и губернии сначала 
занимало два дома по Береговой улице. Но здания
к 1900-му обветшали. Уже тогда в Иркутске был дефицит
свободных территорий, и такой крупномасштабной
постройке отвели площадь в Знаменском предместье
по Якутской улице (ныне улица Рабочего Штаба, 6);

Построив в начале XX века это здание на углу улиц
Арсенальской (Дзержинского) и Малой Блиновской (Чехова),
Давид Кузнец тут же сдал его крупному арендатору;

Социал-демократ Терентий Белоусов уже тогда разглядел
«обратную сторону Ильича»

Иркутский купец Николай Второв – один из богатейших
людей России ; 

Кинотеатр «Дон-Отелло» на перекрестке улиц Большой
(Карла Маркса) и 3-й Солдатской (Грязнова),1914 год

Продолжение следует.