Неузнаваемый Каренин «готов даже танцевать»

Будущая театральная сенсация в Усть-Илимске

Мемуаристика сохранила для нас весьма забавные высказывания очень серьезного прозаика графа Толстого. Такое, например: «Я хотел в балет идти, обрить бороду. У меня друзья в балете – на душе у него высокие мысли, а ноги пляшут. Я оттого и хотел в балет идти». Думаю, в наши дни Лев Николаевич двинулся бы не обязательно в балет – сгодился бы постмодернистский театр любого направления.

Провокация двух нигилистов

Возможность выкидывать колена, к примеру, щедро предоставил классику автор ремейка «Алексей Каренин» Василий Сигарев. Резвое перо молодого уральского драматурга сообщает новые смыслы старым мировым шедеврам. Эскиз по переделке самого инсценируемого и экранизируемого романа русского классика представил с актерами Усть-Илимского театра драмы и комедии отважный режиссер из Санкт-Петербурга, «специалист по новой драме» Андрей Корионов. Получилась история до неузнаваемости свежая и животрепещущая. Оценили ее очевидцы творческой лаборатории Театра Наций, которая встряхнула театры Прибайкалья в конце сентября (см. № 41 «Байкальских вестей»).

Штучный зритель, увидевший эскиз экспериментального спектакля, был весьма обескуражен. Ожидаемая глубокомысленная драма из жизни аристократов «раньшего времени» сошла на нет. Вместо нее явилась нуар-комедия с персонажами до боли современными, наблюдать за жизнью которых было непросто, особенно людям старшего поколения. Два нигилиста – драматург и постановщик – при помощи уверенной «группы поддержки» в лице усть-илимских артистов сумели изрядно пощекотать нервы и взбудоражить мозги наэлектризованному залу.

Мизансцены следовали одна непредсказуемей другой. Начиналось с того, что Анна, лежа на длинном, как для президиумов, столе рожает Сережу. Каренин заедает стресс, ныряя в холодильник. Дальше – больше. Вронский на перроне толкает Каренина, отрывая ему рукав. Анна разгуливает в платьях с безмерным разрезом, леопардовым принтом, коротюсеньким подолом. Каренин пинает слугу. Каренин заедает стресс в холодильнике и запивает водкой. Каренина пеленают в безразмерное красное полотнище, катают по столу и по полу. Вронский и Анна в компании светских прожигателей жизни отплясывают безумный «заячий» краковяк. Каренин тщится это повторить. Заедает в холодильнике. Графиня Лидия Ивановна, пытаясь утешить Каренина, скользит рукой ему в брюки и… разочарованно ее вынимает. Вронский стреляется все в том же глубокомысленном холодильнике. Самоубийство Анны предстает «видением» экстрасенса Ландо – грезящей наяву женщины. И так далее и тому подобное…

Отражение Толстого в «луже» современности

Легко обозвать ремейк «наглым насилием» над первоисточником, наглой пародией на многоуважаемый оригинал. Но не будем торопиться. Вспомним вольную интерпретацию «Идиота» режиссера Романа Качанова «Даун Хаус», разгромленную кинокритикой после выхода в 2001 году, но впоследствии признанную культовой. (Кто не видел – категорически смотреть.) Картина отхватила премии «за поиск нового киноязыка», а также «за беспрецедентное обращение» с произведением классики. Екатерина Сальникова в «Независимой газете» высказалась так: «Даун Хаус» окунает нервический лик… философа и интеллигента Достоевского в современность, именно как в грязную и очень большую лужу… Современные реалии выполняют роль преисподней для классики». Вот – не в бровь, а в глаз. Представьте любого культового героя литературных хитов XIX века хотя бы перед нынешним телевизором – и не надо никакой инквизиции. Печорина скрючит в дугу, Илья Ильич Обломов в истерике катапультируется с дивана, а с Татьяной Лариной вообще страшно сказать, что будет…

Ремейки, подобные «Даун Хаусу» и «Алексею Каренину», остро, громогласно и неопровержимо говорят нам, что вечные сюжеты остаются вечными сюжетами, а вот участники этих хрестоматийных конфликтов стали совсем другими. Мы с вами, по сравнению с персонажами Толстого, Достоевского, Чехова, выглядим существами какого-то нового биологического вида, представителями новой цивилизационной матрицы. И дистанции между Карениным Льва Николаевича и Карениным Василия Сигарева и Андрея Корионова – дистанции космические.

Этим-то и объясняются мучительные когнитивные судороги на показе эскиза у людей «золотого» и «серебряного» возраста, сделанных в СССР, в свое время прилежно писавших сочинения по «Анне Карениной». Они никак не могут освободиться от субстанции романа, от его тональности, от бэкграунда населяющих его обитателей. Поэтому главный герой, пьющий водку и пинающий своего лакея, опрокидывает в обморок беззащитного ортодокса.

Продвинутая версия классического архетипа

А Каренин-то этот – совсем-совсем другой! Нашенский. Новорусский. Новоиспеченный. «Бесценный для России человек», государственник, стоящий на самых высоких ступенях общественной лестницы. Депутат Госдумы или «толстый чиновник» державного министерства, а может, член совета директоров крупной госкорпорации. В общем, чувак в самом что ни на есть шоколаде. Не смотри, что умом особо не зашиб, да и телом, и духом – «Далеко не Самсон» (артист Евгений Пиндюрин). Жизнь у него удалась. Вишенкой на торте красуется в богатом доме молодая жена, куколка, как видно, без образования, без родословной, поди лимита какая-нибудь со счастливым экстерьером (молодая актриса Валерия Халикова). Как-то сильно подозревается, что это новая, модернизированная модель жены, взятая на замену старой, списанной в утиль. В начале действия она купается в самовлюбленности, бойко и наступательно отражает робкие подозрения «папика», бесцеремонно над ним трунит и ловко им манипулирует, используя в качестве щита даже маленького сына. Дряхлеющий муж, у которого «уши сильно выдаются», «готов даже танцевать» под ее дудку.

И вот, наблюдая, как влиятельный туз, человек-машина, человек-функция, человек-императив проходит через «миллион терзаний» любовного треугольника, как он, протестуя и мучаясь, неуклюже несет крест рогоносца и поневоле сбрасывает броню успешности, теряет уверенность небожителя, обнаруживая под ними слабое, уязвимое и, как ни странно, теплое, искреннее нутро… Так вот, наблюдая эту трансмутацию героя, этот возврат к чувствительности, ранимости и, наконец, к любви, мы проживаем катарсис! Или, если оставаться в жанровых рамках, экстаз, кайф, астральный вылет и упоенность. До тех самых мурашек… А человек-то жив и неистребим! Такой, каким его задумал Бог – и не дал осуществиться наш мутный мир, наш суровый век…

Неубиваемый Человек

Когда утративший всю крутизну, отвергнутый со всеми своими социальными капиталами, осиротевший Каренин, с которого «ощипали все перья», уходит вглубь сцены, увозя колясочку с малюткой – дочкой своей горькой обидчицы и своего молодого соперника, мы едва удерживаем очистительные слезы.

И гротесковый, «шершавый» театральный новояз нам в этом отнюдь не помеха. Наоборот, именно он, лишив сакрального, затверженного смысла со школы знакомую, разложенную по косточкам историю, превращает ее в живую, внятную, происходящую «здесь и сейчас» человеческую драму, правдоподобную в своей абсурдности и наготе (местами – буквальной). И мы воспринимаем эту драму не отстраненно и предвзято, как канонизированный миф, как плоскую фреску, а непосредственно, ясно и рельефно, как изображение в 3D.

Стоит надеяться, что спектакль «Алексей Каренин» в Усть-Илимском театре драмы и комедии будет доработан и предложен вниманию публики. Публики, которая ждет такого вот, помолодевшего, не забронзовевшего Толстого, у которого «ноги пляшут», не отменяя высоких мыслей. Даже за краткие пять дней воодушевленная питерским режиссером труппа сумела достойно справиться с большим, многозначным драматургическим материалом, освоить незнакомый и сложно закодированный сценический язык постановки. Сделана яркая, уверенная заявка на выдающуюся премьеру. Не тушуйтесь, граф Лев Николаевич! На далекой сибирской реке Вас ожидают триумфальный апгрейд и новая слава.

Марина Рыбак, специально для «Байкальских вестей».

Фото Ильи Сакулина.

На фото: В руках у Каренина яйцо – символ бессмертной души;

Ясновидящая Ландо (Елена Таксиди) в трансе прозревает гибель Анны;

Анна (Валерия Халикова) на свидании с Вронским (Павел Якимкин) –
и лишний Каренин (Евгений Пиндюрин). Рядом повитуха (Елена Таксиди).
В муках рождается омертвевшее сердце главного героя