Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Позаботься о работе

07 октября, 2014

 

Фонд Фридриха Науманна известен в Иркутске уже достаточно давно — во второй половине сентября в Иркутске состоялась серия мероприятий, посвященная уже 20-летию программы «Либеральные клубы». В рамках очередного проекта в Доме Европы 18 сентября собрались представители иркутских партнеров Фонда Науманна — Клуб молодых ученых «Альянс» и Центр независимых социальных исследований. Обсуждали тему, равно актуальную для всех участников встречи, — «Рынок труда: европейский и сибирский вызовы».

В вузах — пессимизм

Очевидно, что тема рынка труда остается для Иркутска и области в целом крайне болезненной. С одной стороны, нам постоянно повторяют (и во время дискуссии в Доме Европы эта оценка была озвучена еще раз), что в принципе безработица у нас очень низкая — по системе оценки Международной организации труда около 7—8 процентов, а по российскому законодательству статус безработного имеют 1,5—2 процента жителей области. Но эти самые проценты в абсолютном выражении означают десятки тысяч безработных, проживающих в не очень благоприятном с точки зрения климата и сезонных приработков регионе. В это же самое время работодатели через одного жалуются на нехватку рабочих рук, причем к востребованным специальностям относятся и учителя, и программисты, и операторы химических установок, и квалифицированные (то есть способные управлять не только бензопилой, но и механизированным комплексом) лесорубы.

Традиционно общим местом всех рассуждений о кадровой политике является и разговор о недостатках системы образования: школы завышают планку, предлагая всем детям готовиться к поступлению в вуз; вузы, в свою очередь, либо учат не тем специальностям, которые действительно востребованы, либо гонят откровенный брак, выдавая дипломы практически кому попало. В результате на рынке труда оказывается масса амбициозной, но плохо обученной молодежи, которая чаще всего покидает область в поисках лучшей доли (или, по крайней мере, более благоприятного климата) — миграционный отток хоть и снижался некоторое время назад, но незначительно.

Координатор программы «Либеральные клубы» Галина Козлова озвучила совсем свежие результаты опроса студентов Иркутского государственного университета: многие надеются на успех, потому что владеют иностранными языками и хорошо учатся, однако многие в то же самое время опасаются, что родная страна их отвергнет и они не смогут «сделать вторую попытку». Гость дискуссии главный советник Федерального агентства занятости ФРГ Йоханнес Фогель заметил по этому поводу, что в Германии эта проблема решена: студенты уже с первых лет своего обучения проходят практику на предприятиях, и к концу срока обучения их знает работодатель, а они сами знают, чем им предстоит заниматься. В то же время иркутские студенты сумели удивить господина Фогеля, написав в своих анкетах, что они опасаются сокращения своего свободного времени в том случае, если они вплотную займутся поисками работы и самой работой. «Да вы тут слегка зажрались», — отозвались эхом не высказанные вслух слова главного советника.

Парадоксы Дальнего Востока

В выступлении заведующего кафедрой философии и культурологии Тихоокеанского государственного университета Леонида Бляхера это мнение прозвучало еще более отчетливо. Отметив, что рынок труда не является сферой его профессиональных интересов, доктор философских наук Бляхер тем не менее рассказал, что наша система образования сегодня героически отвечает на тот запрос, который стоял перед рынком труда вчера. Принято считать, например, что физический труд оплачивается сравнительно плохо. Это вовсе не так, считает Леонид Бляхер, ознакомившийся с предложениями дальневосточного рынка труда в тот момент, когда он решил помочь приехавшим во Владивосток беженцам с Украины. «Не вставая из-за компьютера», он нашел около 170 вакансий с заработной платой от 50 до 70 тыс. рублей и даже с жильем, не пользующихся при этом спросом у граждан Российской Федерации. («Зажрались граждане», — опять рефреном прозвучало в зале).

— Да, это был физический труд, а не работа в офисе, — подтвердил Леонид Бляхер. — Наша беда в том, что у нас понятия высокооплачиваемого труда и престижного труда очень часто не совпадают. Найти место в правительстве региона за 70 тыс. — проблема; найти просто работу за 70 тыс. — совсем не проблема. При этом органы занятости часто ориентируются на информацию предприятий о номинальных рабочих местах. А это неправильно. Льготы часто даются за то, что у вас есть определенное количество рабочих мест. И мне, предпринимателю, выгодно создать ненужные рабочие места с зарплатой 100 рублей, на которые никто не пойдет, и иметь при этом льготы.

Иркутские участники дискуссии не смогли вспомнить вообще никаких региональных льгот для предприятий (разве что для нефтедобывающих), но предположили, что на Дальнем Востоке возможны всякие чудеса. Тем более что следующий тезис выступавшего был еще более спорным: если из Сибири и с Дальнего Востока уезжают, то это хорошо, потому что уезжают с нерентабельных советских заводов, а Хабаровский край, например, вовсе не промышленный, а сельскохозяйственный регион. Вообще-то, всего лишь через границу находится Китай, где населения еще больше, но там и промышленности больше! Как два находящихся в одинаковых климатических и геологических условиях куска земли могут так сильно отличаться по своему применению, философ Бляхер объяснять не стал.

В суд, все в суд

Преподаватель факультета социологии Высшей школы экономики Кирилл Титаев профессионально занимается социологией права. По его наблюдениям, российский рынок труда является темой крайне мутной и непонятной. Чтобы проверить, как работает тот или иной закон, считают коллеги господина Титаева, нужно посмотреть на количество конфликтов при его применении. В 2013 году российские суды рассмотрели 560 тысяч трудовых споров. Из них 470 тысяч — это мелкие споры о взыскании заработной платы.

Есть еще прокуратура — она рассмотрела 35—40 тысяч содержательных трудовых конфликтов; еще 105 тысяч дел пришлось на долю органов Роструда. Итого, по самой смелой оценке, в год в стране рассматривают около 700 тысяч содержательных трудовых споров — или один спор на 100 занятых. Лишь каждый третий россиянин за всю свою трудовую деятельность становится участником трудового спора, и это очень мало — американская статистика говорит о шести спорах на каждого работника. В Европе, в зависимости от страны, бывает два-четыре спора.

Эти данные можно трактовать двумя способами. Либо в России идеальное трудовое законодательство, которое знают и соблюдают все стороны процесса, либо у нас такого законодательства нет вообще. Сам господин Титаев склоняется к мнению, что российская сфера труда лежит вне области законодательства и правового регулирования. Иногда это даже хорошо, потому что чем меньше вмешательство государства в некоторые сферы жизни, тем лучше для всех. С другой стороны, если уволенный человек не может найти работу на протяжении года или более, отсутствие правового регулирования легко приводит к социальному взрыву.

Еще один рискованный момент. Если неправильное исполнение взаимных обязательств между работником и предприятием может привести к существенным последствиям (например, крушению спутника из-за неправильно припаянной микросхемы), минимальное правовое регулирование становится фактором риска и тормозит развитие экономики. Просто потому, что у работника нет гарантий занятости и есть опасения за свое будущее. В России, отметил Кирилл Титаев, 90 процентов трудовых договоров написаны по одному примитивному шаблону и ничего не гарантируют. Выводы очевидны.

Депрессия старшего возраста

Последний гвоздь в проблему рынка труда вбил политолог и журналист Сергей Беспалов, обративший внимание на проблему старения населения и изменения в связи с этим социального ландшафта. Многие города Иркутской области строились быстро и практически одновременно.

— Десять лет назад в городе Братске проживало 250 тысяч человек, из которых 35 тысяч были пенсионерами. Сейчас там живут 240 тысяч человек, в том числе 85 тысяч пенсионеров, — рассказал Сергей Беспалов. — Средняя заработная плата относится к средней пенсии как три к одному, из-за чего нормальный город очень быстро превратился в депрессивный, и никто сейчас не может сказать, что с этим делать. Посоветовать этим людям уехать? Обеспечить им занятость на пенсии? У нас в политическом пространстве эта тема не обсуждалась.

И это большая ошибка, отметил Сергей Беспалов, ведь к проблеме причастны Братск, Ангарск, Усть-Илимск, Саянск, а для Черемхово проблема была актуальна уже десять лет назад. Вслед за падением доходов у пенсионеров наступает изменение их покупательских предпочтений, что ставит крест на многих проектах торговли, а заодно убивает и малый бизнес, построенный на оказании услуг, — для этого бизнеса нет ни персонала, ни клиентов. Что будет с такими городами в ближайшем будущем, Сергей Беспалов советует следить на примере города Бодайбо, где средний возраст жителей — уже более 50 лет, и мэр всерьез думает о том, что будет с городом, когда половина его жителей (нынешних пенсионеров) умрет.

Примечательно, что самые крупные социологические исследовательские группы в стране этой проблемой не занимаются, потому что у них — в силу географически скромных размеров, гарантирующих быстрое перемещение на работу хоть в соседний регион, — такой проблемы вообще нет.

Для крупного бизнеса это не проблема, потому что большинство работников приезжают на вахту и просто возвращаются домой, а вот территорию можно утратить в прямом смысле слова. В Мамско-Чуйском районе, где все население составляет 5 тысяч человек, в том числе 3,5 тысячи пенсионеров, проблему решили просто: там практически все работающее население трудоустроено в государственных или муниципальных учреждениях. Но это эксклюзивный случай, в масштабах всей области вряд  ли применимый.

Страшно далеко от народа

Завершил серию выступлений член Общественной палаты  Олег Яценко, в очередной раз показавший, насколько палата замкнулась в своей «башне из слоновой кости». По его мнению, миграция из региона — это «нормально», а сокращение бюджетных мест в вузах — «правильно». Сам господин Яценко не токарь и не слесарь, но считает, что механическое и даже репрессивное решение повысить количество рабочих путем фактического введения запрета для малоимущих поступать в вузы приведет в конечном счете к росту численности рабочего класса. На самом деле это решение приведет к тому, что заботливые родители сделают все возможное, чтобы пристроить чадо в высшее учебное заведение любого сорта, включая откровенно мошенническое, лишь бы не выпустить в жизнь с дипломом технического училища. Специально для члена ОП города Иркутска воспроизводим народную мудрость: «Учение — свет, а неучение — чуть свет на работу».

Олег Яценко дал крайне низкую оценку тем родителям, которые пытаются пристроить ребенка в свой трудовой коллектив, назвав это поведение слепым и неправильным. А что делать родителям, если тут они могут хоть как-то поддержать ребенка в самые трудные первые годы? Многие работодатели (и господин Яценко их полностью одобряет) норовят оптимизировать свои бизнес-процессы, не считаясь ни с какими соображениями, — принимают любых мигрантов, экономят на безопасности рабочего места, урезают оклады и откровенно мошенничают с заработной платой. Обычный гражданин страны защищается от реальности любыми доступными способами, и если господин Яценко этого не понимает — от выступлений в стиле «пора повысить личную ответственность граждан при выборе профессии» (а тут один шаг до введения платы за любое обучение, начиная с первого класса) лучше воздержаться.

Арнольд Ларионов, «Байкальские вести»

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии