Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Родом из Германии

24 ноября, 2011

 

 

 

 

 

1937-й в Иркутске

 

Среди жертв сталинских репрессий было немало немецких специалистов, помогавших создать индустриальную основу социализма. По некоторым данным, в начале тридцатых годов в Советском Союзе трудилось около 10 тысяч специалистов немецкой национальности – как подданных Германии, так и граждан СССР.

 

Немецкие специалисты с рабочими завода имени В.В.Куйбышева
(в среднем ряду справа — Отто Винерт). Фото 1937 года

 

 

Удар в спину

«Немецкая колония в Иркутске, – отмечалось в одном из архивных материалов, – была многочисленной. Большинство специалистов состояли в компартии Германии. В СССР хотели обрести вторую родину». Наивная вера в социалистический рай – социально-психологическое состояние, характерное как для советских, так и для немецких рабочих. Пролетарский интернационализм был не просто политическим лозунгом, а социальным бытием, жизненной доминантой.

Вот несколько примеров. Рабочие завода имени В.В.Куйбышева в октябре 1930 года решили передать часть заработной платы бастующим металлистам Германии. На многих предприятиях возникают бригады имени бастующих металлистов Германии. Бесспорно, это результат пропаганды, но и, вместе с тем, искренний порыв, особенно у молодежи, к братству рабочих мира. Тем же отвечали  немецкие рабочие.

1 октября 1932 года «Восточно-Сибирская правда» опубликовала письмо немецких рабочих: «Мы счастливы, что можем участвовать в социалистическом строительстве страны Советов, мы отдаем свои знания на пользу социалистической стройки в СССР. Иркутский металлический завод имени В.В.Куйбышева составляет для нас основную цель нашей теперешней жизни. Буржуазия и фашисты готовят на вас новое нападение, но мы вас заверяем, что если буржуазия попытается напасть на Советский Союз, то знайте, что мы выступаем на защиту вашего Союза. Мы ударим в спину вашего противника».

Но удар был нанесен в спину немецким рабочим страной, которую они считали своей второй родиной. Точнее, не страной и не ее народом, который сам стал жертвой. Удар нанес режим, который, как политический наркоман, нуждался в постоянных инъекциях в виде вредителей, шпионов, диверсантов. Эта социальная шизофрения оправдывала все неудачи «большого скачка» первых пятилеток, оправдывала экономическую безграмотность властей.

 

 

 

 

 

 

Рихард Эдлер (справа) с друзьями. 1932 год. После высылки и прибытия Эдлера в Германию он был арестован гестапо, а в 1942 году отправлен на Восточный фронт. Попал в плен под Сталинградом, в 1949 году вернулся в родной город Брауншвейг (Нижняя Саксония). Умер 30 марта 1965 года, прожив 50 лет...

 

 

Немец – значит, враг?

После прихода к власти в Германии Гитлера изменилось отношение к немецким специалистам: они уже не считаются соратниками в «великом деле коммунистического созидания», а, наоборот, вызывают недоверие и подозрительность. В обыденном сознании формируется образ немца как потенциального врага советской власти. В публикациях тех лет, призывающих к бдительности, достаточно прозрачно намекалось, что каждый немец – вражеский агент. Это, как ни странно, относилось в большей мере к членам Германской компартии. Согласно решению Коминтерна, в КПГ началась чистка, в Иркутске несколько немецких специалистов были исключены из КПГ. В НКВД сразу стали собирать компрометирующие материалы, которые позднее использовались для обвинений в шпионаже, диверсионных замыслах, антисоветской деятельности.

Начало репрессиям положило решение Политбюро ЦК ВКП(б) от 20 июля 1937 года, где указано: «Необходимо в пятидневный срок арестовать всех немецких граждан, работающих на оборонных предприятиях, связанных с оборонной промышленностью, на электростанциях, транспорте и т. д.» На проекте этого решения есть уточнение Сталина: «...во всех областях, всех немцев, связанных с этими отраслями, но и не только с этими отраслями».

Это «мудрое указание вождя» было правильно понято подручным Ежова. В ходе операции по ликвидации «немецких контингентов» было арестовано более 60 тысяч немцев, в том числе и советские граждане – потомки немцев, приехавших в Россию еще в ХVIII–ХIХ столетиях.

 

Что ни слесарь, то фашист...

Руководитель Иркутского управления НКВД старший майор госбезопасности Лупекин в ноябре 1937 года докладывал обкому ВКП(б) об очередной победе чекистов: «В Иркутской, Читинской областях вскрыта и ликвидирована немецко-японская фашистская диверсионно-разведывательная организация, являющаяся филиалом фашистской партии в СССР, созданной и руководимой германским посольством в Москве. Организация имела 7 немецких и 4 японских резидентуры, которые охватили почти все отрасли промышленности Восточной Сибири, особенно оборонные, железную дорогу, стратегические шоссе, укрепрайоны, военные гарнизоны, аэродромы и другие важные объекты Восточной Сибири, Бурятии, МНР, Дальнего Востока, частей ЗабВО и ОКДВА...»

Понятно, что в семь немецких резидентур входили немецкие рабочие. Разработка этой версии началась в декабре 1936 года. Секретные сотрудники НКВД доносили об антисоветских настроениях среди немецких рабочих.

Несколько примеров. «Рабочий голодает, а работу требуют, как с лошадей. Страной управляет царь, вроде Вильгельма II («намек на секретаря ЦК» – уточнение сексота). Большевики из своей партии создают новую буржуазию» (Фриц Гарт, слесарь). «Советская власть лишь заставляет работать, а условий для жизни не создает. В газетах пишут, что жизнь хорошая, но это все вранье» (Отто Винерт, модельщик). Контрреволюционной деятельностью считалось и критическое отношение к стахановскому движению. «Стахановское движение – обман рабочего класса. Это новый большевистский метод эксплуатации рабочих.» (Густав Фурхнер, котельщик).

В состав преступления входили и симпатии к Германии. «Советские газеты врут, рабочий в Германии живет не так, как старается показать печать большевиков. В Германии больше порядка, чем здесь» (Рихард Эдлер, котельщик). «Обеспечение рабочих плохое. Платят гроши. Я готов работать за 30 рублей в Германии, чем за 300 рублей в СССР» (Густав Фурхнер, котельщик).

«Доказательствами» существования фашистской организации явились «...систематические посещения друг друга, одинаковое поведение по отдельным вопросам, поддержка друг друга в выступлениях, одинаковая по содержанию клевета на ВКП(б), правительство, советскую печать» (агентурные сведения). Так злая фантазия сотрудников госбезопасности сфабриковала иркутскую фашистскую организацию. Этим же способом «раскрыты» и остальные фашистские организации – в Чите, Улан-Удэ, Нерчинске. Политическая ситуация в СССР, обусловленная идеологической конъюнктурой, превращала немецкого коммуниста в нациста, специалиста – в шпиона и диверсанта.

 

Конвейер фабрикации

Иркутские чекисты сфабриковали дела о трех фашистских организациях. Первая – в составе архитектора Ремлингера, мастера ликероводочного завода Пауля Шенфельда, техника-конструктора завода им. Куйбышева Отто Зоммерфельда – собирала агентурные данные о промышленных предприятиях Восточно-Сибирского края, вторая группа – курьер Иркутского телеграфа Пауль Райтенбург, мастер Тулунского лесозавода Генрих Фландерка – занимались сбором сведений о водном и железнодорожном транспорте. В третью (самую многочисленную) входили немецкие специалисты завода имени В.В.Куйбышева: модельщик Отто Винерт, котельщики Густав Фурхнер и Рихард Эдлер, инженеры Герман Кауфман и Фердинанд Гисман, начальник инструментального цеха Эрих Бекк, слесарь Фриц Гард, а также Гейнс Юкерзейфер – слесарь автомастерских “Якуттранс”. Эта группа занималась вредительской работой на заводе: фашистской пропагандой, чтением Mein Kampf, препятствовала развитию стахановского движения в Восточной Сибири...

Пока нельзя определить точное число репрессированных как членов фашистских организаций, так как многие показания даны в копиях. Вероятно, их тиражировали в авральном порядке, чтобы доложить начальству о молниеносной работе чекистов по разоблачению врагов советской власти.

В процессе реабилитации военная прокуратура ЗабВО отметила: «При осмотре архивно-следственных дел на бывших немецких специалистов, арестованных УНКВД Иркутской области в 1937 году, установлено следующее. Основанием для ареста немецких граждан, видимо, явились показания Лебаура Иогана Иогановича, записанные в протоколе от 4 февраля 1936 г.» (Дело 10136, лл. 163-183.) Во всех делах только копии (исполнены на ротаторе), где находится подлинник, установить не удалось. По-видимому, Лебаур никем не допрашивался.  И на основе таких «показаний» в 1937 году были арестованы О.Винерт, О.Зоммерфельд, Г.Кауфман (все – 27 марта), Г.Фурхнер (28 марта), Ф.Гисман (5 июня), Р.Эдлер (31 июля), А. Бинсффельд (20 августа) и др.».

Допросы, судя по датам протоколов, начались спустя три-четыре недели после ареста, чего, конечно, не было в практике НКВД: допросы начинались немедленно. Этот временной лаг объясняется тем, что арестованные, зная свою невиновность, отказывались давать показания «о своей антисоветской и шпионской деятельности», и протоколов не велось, нужны были «чистосердечные признания». Для этого применялось физическое воздействие, арестованных били до тех пор, пока они не давали необходимых показаний. После выбитых признаний – приговор тройки: немецкие подданные «выдворяются из СССР», а имеющим советское гражданство – высшая мера наказания. Были высланы Э.Бекк, Б.Гардт, Ф.Ратт, Р. Эдлер, О.Винерт (последний, будучи коммунистом, выезжать отказался, после чего был повторно арестован и в 1938 году расстрелян); расстреляны А.Бинсфельд, О.Зоммерфельд, Э.Каликэ, Г.Кауфман, П.Шенфельд, Ю.Эленгауз; Ф.Гисман умер в тюрьме.

 

Японцы, троцкисты  и другие

Сложнее было «раскрыть» японские резидентуры. Но что невозможно в рамках здравого смысла, реализуется энкавэдэшной логикой: слесарь завода имени В.В.Куйбышева Арнольд Бинсфельд «выпивал пиво с секретарем консульства Манчжоу-Го в Чите, следовательно – «резидент японской разведки»; рекомендации профессора Петри, «представителя монархической организации», членам английского «Общества друзей СССР» осмотреть Тункинские горы, берега Байкала, исток Лены квалифицировались как «изучение стратегических пунктов и путей сообщения в случае удара с Востока, с изучением мест высадки десанта в тылу».

«Резидент» фашистской организации в Восточной Сибири, по совместительству германский консул в Новосибирске, согласно разработке НКВД, «установил связи с руководителями националистических (панмонгольских) групп Ханхасиевым, Олхасановым, Барабаевым, Дурхисиновым. Эти контрреволюционные группы должны были вести вооруженную борьбу в тылу в момент японского нападения».

Ясно, что фашисты, националисты и «прочая контрреволюционная сволочь» не могли не сотрудничать с троцкистами. «В Иркутске существует троцкистская организация, довольно многочисленная, участники которой занимают ряд ответственных должностей в партийном и советском аппарате, в промышленности и на транспорте.  Ее численность больше, чем городская организация ВКП(б). Цели троцкистов – создание боевых террористических групп для уничтожения руководителей ВКП(б) и советского правительства, создание диверсионных и вредительских групп на транспорте и в промышленности. У фашистов и троцкистов один враг – ВКП(б). С помощью фашистов осуществлялась связь с представителями Троцкого за рубежом (показания Германа Кауфмана). Руководители троцкистской организации –  Бялый, Королев, Павлов, Лавров и Литвин. Последний поддерживал связь с Разумовым (секретарь обкома – Авт.), который  знал о принадлежности Литвина к троцкистам и их контактах с фашистами» (показание Германа Кауфмана).

 

Из рук в руки

Казнь приговоренных к расстрелу, как следует из документов, произошла ночью 25 ноября 1937 года. Высылка («выдворение из пределов Союза ССР» – терминология НКВД) как мера наказания за шпионаж и диверсии объясняется тем, что посольство Германии направляет в наркомат иностранных дел списки арестованных немецких граждан с просьбой выяснить их судьбу. Сотрудники наркомата иностранных дел связываются с НКВД и информируют германское посольство об арестованных гражданах. После приговора посольство выдает высылаемому национальный паспорт с выездной визой, 20 американских долларов, билет на поезд Минск – Варшава. Высылаемых сажали в поезд на пограничной станции Негорелое, и через сутки они прибывали на родину и попадали в застенки гестапо как советские шпионы. Так двойной пресс исковеркал людские судьбы.

 

Владимир Томилов, историк,
специально для «Байкальских вестей»

 


 

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии