Общественно-политическая газета Иркутской области
Выходит по понедельникам

Шерлок Холмс русской революции

15 декабря, 2014

 

Не думаю, что это обычно, но я хочу начать эту небольшую рецензию со слов благодарности автору книги «Хотели как лучше…» Валентину Гаврилову. Речь пока не идет о литературных, политологических и прочих достоинствах этой работы. Речь пока только об одном — о том, что автор полнее открыл нам личность профессионального революционера Владимира Львовича Бурцева, его особое место в борьбе против самодержавия, которое не только широкому читателю, но и специалистам недостаточно хорошо известно. Этому яркому, глубоко порядочному, бесконечно отважному человеку ставилась в заслугу, прежде всего, последовательная работа по разоблачению опытных, хорошо законспирированных провокаторов, таких как Азеф, Малиновский и другие. За свои разоблачения секретных сотрудников Департамента полиции он заслужил прозвище Шерлока Холмса русской революции. Эта сторона революционной работы Бурцева наиболее известна русскому читателю — она имеет признаки столь любимого обывателем признаки детектива.

Но меня лично больше всего потрясло свидетельство автора о том, что Бурцев мучился боязнью ошибки, пока товарищи по борьбе не получили точного доказательства провокаторской деятельности разоблаченных. Он боялся не последствий, которые произошли бы в его личной судьбе, а того, что в результате ошибки пострадали бы его честные товарищи по борьбе, — при том, что ошибок он не допускал никогда. Такая порядочность присуща только цельным натурам, людям глубоким, умным и справедливым. К несчастью для России, таких даже в революционном движении было немного, гораздо больше себялюбцев, людей злобных, мстительных. Наполеончиков, о которых можно сказать, перефразируя Станиславского, любящих не революцию в себе, а себя в революции. (Замечу в скобках, что таких людей немало был и в горбачевской перестройке, что и привело ее к вырождению.)

Владимир Бурцев был блестящим публицистом, журналистом, неутомимым тружеником. Его единственным оружием было стило — так он сам заявил схватившим его жандармам и предъявил им это «оружие».

Борьба с самодержавием в России, длившаяся веками, втянула в свой котел такую пеструю публику, по сравнению с которой даже любая разбойничья ватага могла бы показаться собранием единомышленников — там хоть цели у всех были одинаковые. В этой борьбе кто только не отметился: идейные борцы против строя, оснащенные знанием хоть какой-то теории, стихийные бунтари, откровенные утописты (может быть, самые чистые люди в этом легионе), корыстные властолюбцы, люди, одержимые местью (больше всего их было среди большевиков — что из этого получилось, мы хорошо знаем). Все они клялись в любви к родине, к угнетенному народу, но многие не знали толком ни этой родины, ни народа. Среди этих несметных толп фигура Владимира Бурцева выделается чистотой помыслов, последовательностью взглядов, подлинной, а не показной любовью к России. Чего стоит, например, его непреклонная решимость в начале Первой мировой войны вернуться в Россию и призвать все оппозиционные силы объединиться с царским правительством ради победы! Он прекрасно понимал, на что шел, чем рисковал, но делал это с надеждой, что в правительстве найдутся здравые умы, которые поймут, что только единение всех деятельных, мыслящих людей вокруг правительства поможет победить в войне.

Может быть, это была ошибка, но ошибка человека доброй воли, здравого ума, подлинного, а не лозунгового патриота России. Думается, это произошло еще и потому, и прежде всего потому, что стремления Владимира Львовича не поняли ни враги, ни друзья. Гораздо лучше, чем   земляки, его поняли иноземцы, но и у многих из них была своя корысть — если русский медведь раздавит Германию, значит, немецкие сапоги не будут топтать их ухоженную европейскую землю. Всю эту сложную и трагическую ситуацию Валентин Гаврилов очень точно показал в своей книге.

Трудно представить разочарование, которое пережил Бурцев, который пересекал границу империи с надеждой погрузиться в работу во спасение Родины. Но оказался в мрачных равелинах Петропавловской крепости, а потом в ссылке, в глухом сибирском селе, оторванным от возможности не только работать, но и просто жить жизнью умного, думающего человека, одного из лучших умов России своего времени — таким он предстает из книги Валентина Гаврилова. Таким он и был.

Владимир Бурцев продолжил длинную череду русских людей, которые, по Грибоедову, пережили «горе от ума». Ведь и Пушкин горько писал в письме жене: «Черт догадал меня родиться в России с душой и талантом!» В случае Бурцева можно было бы добавить: «…и с обостренным чувством справедливости». Любая революция, по моему убеждению, дело горькое, кровавое и несправедливое. Но если у революции есть рыцари, то Владимир Бурцев один из них — и немногих. Таким он предстает перед читателями книги Валентина Гаврилова. Впрочем, в истинной любви к России он, по моему убеждению, пошел дальше гениального Пушкина — он не проклинал ее, а работал ради будущего Родины, отдавая этой работе все, что знал и умел. Не его вина, что это будущее обмануло всех нас. Впрочем, он, кажется, предвидел, куда приведет Россию кровавый максимализм большевиков. Накануне октябрьского переворота в статье «Или мы, или немцы и те, кто с ними» («Русская Воля», 1917, 7 июля) Бурцев привел список 12 наиболее вредных, с его точки зрения, лиц. В списке были В.И.Ленин, Л.Д.Троцкий, Л.Б.Каменев, Г.Е.Зиновьев, А.М.Коллонтай, Ю.М.Стеклов, Д.Б.Рязанов, М.Ю.Козловский, А.В.Луначарский и др. И снова (в который раз!) его не услышали.

Давая  показания следователю Н.А.Соколову по делу об убийстве царя и его семьи, он, в частности, показал: «Совершенно определенно заявляю Вам, что самый переворот 25 октября 1917 года, свергнувший власть Временного правительства и установивший власть Советов, был совершен немцами через их агентов, на их деньги и по их указаниям. Собственная позиция немцев в этом вопросе совершенно ясна. Не боясь… развития у себя «русского большевизма» благодаря их высокому общему культурному уровню, немцы прибегли в 1917 году к этому средству, как к способу развала России, выводя ее из рядов борющихся с ними врагов. Такова была в тот момент их ближайшая задача. Существовали, конечно, у них при этом и другие цели, но уже более отдаленные: прежде всего, захват территории России, богатой материальными и природными ресурсами, для возможности продолжения борьбы с Западом». Сегодня это ясно всем здравомыслящим людям, кроме разве что особо твердолобых коммунистов.

Логично, что во время советской власти Бурцев оказался в эмиграции — в Париже. Там и окончил свои дни. В последние годы жизни сильно нуждался и умер в больнице от заражения крови. Из воспоминаний дочери А.И.Куприна периода германской оккупации Парижа: «Бурцев… продолжал неутомимо ходить по опустевшему, запуганному городу, волновался, спорил и доказывал, что Россия победит…». Он остался верен себе.

Всем, кому небезразлична судьба и трагедия русской революции, эту книгу прочитать будет интересно. Тем более что она написана простым, понятным русским языком.

И последнее. Автор определяет жанр книги как «Наброски в помощь грядущему биографу В.Л.Бурцева». Но явится ли такой биограф? Понимая все трудности, которые преодолевает в своей работе Валентин Гаврилов, я бы очень хотел, чтобы этим «грядущим биографом» был он сам. Во-первых, потому, что большая часть работы уже сделана, и сделана добротно и интересно. Во-вторых — несчастливая судьба Владимира Львовича Бурцева заставляет усомниться, что такой биограф явится. А дело того стоит!

Арнольд Харитонов, член Союза российских писателей,
специально для «Байкальских вестей»

 

 

Поделитесь новостью с друзьями:

Комментарии