Сибирский Данко

Василий Капустин: отдать комсомолу сердце

В 2020 году иркутский комсомол отметил столетний юбилей, а в редакцию «Байкальских вестей» продолжают поступать материалы на эту тему.

Его звали просто Вася

В октябре 2018-го нижнеудинец Иван Пасюк пришел в Иркутский областной художественный музей на выставку, организованную к юбилею ВЛКСМ. И, с интересом осматривая экспонаты, вдруг наткнулся на знакомый взгляд. С картины задумчиво смотрел Василий Капустин, который когда-то подписывал Ивану Ивановичу комсомольский билет. До того никто не знал, кого конкретно запечатлел на «Портрете героя-комсомольца из Нижнеудинска» иркутский художник Аркадий Вычугжанин.

…Его всегда звали просто Вася – никому не приходило в голову навеличивать по имени-отчеству совершенно не начальственного первого секретаря Нижнеудинского горкома комсомола Капустина. И вряд ли Василий хоть раз подумал о том, как бы ему войти в историю. Тем не менее и нагоняя от Капустина, который не терпел лени и необязательности, боялись, и память о нем жива, как и его взгляд с внезапно обретшего имя портрета в Иркутске.  

Ведь за что помнят человека? Космонавта – за полеты, спортсмена – за рекорды, генерала – за победы… За что многие люди могут хранить в сердце образ комсомольского секретаря? За искренность. За веру, которую не подделаешь. Так, первый секретарь Нижнеудинского горкома ВЛКСМ Василий Капустин больше всего, прямо нещадно критиковал в свое время комсомольца Макара Колбасу – так строго и неотступно, что тот в какой-то момент взорвался и даже перестал с ним здороваться. А когда 29-летнего Василия хоронили, Макар Демидович долго стоял у гроба и плакал. Врагов непримиримый в борьбе за светлое будущее Капустин за свою короткую жизнь так и не нажил. Потому что за это несомненное будущее он, не жалея, отдал собственное сердце. Недаром Василий Капустин стал единственным человеком в СССР, которому поставили памятник именно как комсомольскому секретарю. Искренность ценнее подвига. Хотя вся жизнь Василия Петровича подвигом и была…

В январе 2021-го исполняется 85 лет с его дня рождения.

«Хотел, чтобы люди жили хорошо»

Василий Капустин родился в пограничном поселке Тамир, Бурятской АССР. Мечтал стать летчиком, но в Иркутском авиационном техникуме у него даже документы не взяли. Какая авиация? Из-за полученного после тяжелой болезни сложного порока сердца Василий не мог даже учиться после четвертого класса и потом наверстывал упущенное в школе рабочей молодежи…

Собственно, врачи не одобряли и эту учебу, но Василий одновременно с ней работал монтером на строительстве высоковольтной линии электропередачи. Потом поступил в Иркутский учетно-кредитный техникум, где его избрали комсоргом группы, а затем секретарем комсомольской организации.

Когда устроился кредитным инспектором в Нижнеудинское отделение Госбанка, там царила мертвящая скука – не поднимавшие головы от столов сотрудники и друг друга-то толком не видели. А с приходом Капустина все изменилось: коллеги начали вместе встречать праздники, посадили деревья около банка, ходили на экскурсии, участвовали в самодеятельности. Василий и сам пел, читал стихи любимых поэтов – Пушкина, Маяковского, Есенина. Никто никогда не догадывался, что у него вообще есть серьезные проблемы со здоровьем.

В 1960-м, в возрасте 24 лет, Капустина назначили инструктором Нижнеудинского райкома ВЛКСМ. Он заочно поступил в Иркутский госуниверситет. Уже в 1961-м Василия избрали первым секретарем райкома, а через два года – горкома ВЛКСМ. И комсомольская организация Нижнеудинска быстро стала одной из лучших в Иркутской области. Жизнь всего города менялась благодаря его работе.  Жаль, что так мало времени было отмерено судьбой Василию Петровичу… Судя по всему, главным его талантом была большая любовь к людям. Не к каким-то отдельным, которые кажутся тебе лучше других, а к людям вообще – вот это способность редкая. Именно поэтому Капустин стремился к тому, чтобы всем стало лучше жить. Например, в городе не было стадиона, и по предложению Капустина бюро горкома ВЛКСМ вынесло отважное решение: комсомольскими силами и на комсомольские средства построить стадион. И ведь построили! Капустин знал, где каждый гвоздь вбит. А накануне открытия первый секретарь (где это видано вообще?) сам подметал его до позднего вечера.

И при этом, работая ради общих целей, Василий высоко ставил индивидуальность: «Но я заметил, что труднее всего живется им, непохожим. Ах, как все любят повторять: «Пьем за яростных, за непохожих!» А вот в жизни встретится такой – и пошла травля! «Ишь ты, выделяется!» И все хотят его сделать похожим на всех... Он должен быть очень сильным, этот непохожий. Иначе сломают его. И станет он, надломленный, с оборванными струнами души, надтреснутым голосом подпевать общему хору».

«Отчего мне так трудно живется?…»

«Моя любимая работа. Сколько в ней неполадок, поклонения перед формой, показухи.  Бесконечные заседания, суетня, зеленые ска­терти на длинных столах и со­лидные баски в телефонную труб­ку: «...Николай Иванович, Юрий Алексеевич...». Надо ломать такую методу. Начну с освобожденных работ­ников – это костяк, опора. Через них – к сотням, через сотни – к тысячам. Схема элементарна. До тысячи дойдет лишь доля того тепла и энергии, которые рожде­ны десятками и единицами. Зна­чит, они должны гореть ярко... Их зарядка зависит от меня. Я не умею работать вполсилы. Я за работу утомительную, до боли в висках», – писал в своем дневнике Василий Капустин.

«Кощунство, когда комсомольского вожака пытаются представить этаким недалеким и простодушным бодрячком, – это, прежде всего, в адрес наших литераторов и журналистов», – подчеркивал, говоря в 1966-м о решении поставить Капустину памятник, первый секретарь обкома ВЛКСМ Геннадий Куцев. И действительно, Василий Петрович был удивительно глубоким, мыслящим человеком. Его романтизм, даже идеализм были личной философией, при этом реальную жизнь он знал хорошо. Много раз его доверие обманывали, как, например, «командировочный» с вклеенной в чужой паспорт фотографией, попросивший в горкоме денег на дорогу домой после «кражи». Но когда кто-то пытался подшутить над якобы наивностью Капустина, он говорил: «А ты знаешь, что есть такой метод – воспитание доверием? Самый трудный, но самый верный… А если почувствуешь, что сердце огрубело и людям не веришь, беги с комсомольской работы. Иначе будут жертвы. И сам погибнешь…»

Как-то в горком явился парнишка в ветхой фуфайке и ботинках на босу ногу, рассказал, что бабка в деревне померла. Василий дал ему деньжат: «Сходи поешь, потом поговорим». Мальчишки след простыл, как и предсказывали свидетели этой ситуации. Но через пару дней позвонили из милиции: «Тут паренек просит, чтобы вы пришли…» Оказалось, того доставили в отделение и хотели отправить в детдом, а он противился: «Мне скоро 16, я на завод хочу!» Василий взял сироту домой, вскоре определил в общежитие, устроил на работу. Каждую неделю подопечный Капустина являлся в горком с докладом о своих успехах в вечерней школе, а через год вступил в комсомол. Подпись рекомендующего – Василий Капустин.

Василий удивительным образом жил, ставя свои интересы даже не наравне, а во вторую очередь после чьих-то. Так, едва переехав с женой и детьми из красного уголка Госбанка в наконец-то выделенную квартиру, Василий поселил их в одну комнату, чтобы было не тесно, а сам обретался во второй с другом по комсомольской работе Борисом Лобенко, у которого своего жилья пока не было. А когда в город приехал молодой специалист с беременной женой и определить их было решительно некуда, отдал молодой семье и эту комнату. Поставил палатку на все лето рядом с домом: «Как-нибудь проживем».

«...Отчего мне трудно живется? Я часто думаю над этим. Может, оттого, что ничего не беру на веру и все укладываю в сердце, но пока не перечувствую, не выстрадаю, не выношу в себе, это не станет моим. Сердце каждого – трансформатор чувств, ум – выразитель. Тому, у кого нет кожи, нервы – как оголенные провода, тому трудно живется. Кто может принять любое чувство, многократно его усилить и дать правильное словесное выражение – поэт. Непроизвольно я могу первое и второе. Но выразить словом не умею. Остается выражение делом. Честное слово, это проще, но не легче», – размышлял Василий в своем дневнике. А стихи он писал, хотя стеснялся, считал их сырыми.

Расставанья проверяют верность
Женам, матерям и городам,
Родина, мою любовь и нежность
Я кладу, твой сын, к твоим ногам…

«Когда я напишу их, это будут лучшие стихи»

Из дневника Василия Капустина: «Программа самообразования на ближайший год (счет – с завтрашнего дня)

До октября полностью изучить историю партии, устройство госаппарата, важнейших государств мира.

8, 9, 10, 11, 12 тома В.И. Ленина – конспектировать.

В совершенстве овладеть английским.

Штудировать литературоведение.

Вступить в общество по распространению политических и научных знаний. Разработать 3 лекции. Раз в неделю – выступать.

Каждый день знакомиться с новым стихотворением».

«В архиве вчера нашел старый-старый протокол бюро райкома. Обхохотался. “Слушали: О кобыле райкома. Ввиду того, что у кобылы износились копыта, списать кобылу по акту…”».

Рабочие блокноты Капустина испещрены убористым почерком. Дни расписаны по минутам. Кажется, переделать такой объем нереально, тем не менее каждый пункт вычеркнут, значит – сделано. И – там нет ничего личного, никаких семейных планов, только работа. Сколько он провел времени с женой, с семьей? Несколько лет, а если учесть, что рабочий день Василия начинался рано утром, а заканчивался затемно, долгие месяцы он пропадал в командировках, а выходные ненавидел за рабочий вакуум, то и совсем какие-то крохи. «Может, тебя смущает мой титул? Родная, если ты не считаешь меня дураком и кретином, пойми, что никогда никакие звания и должности не заслонят во мне человека, сомневающегося в своей пригодности для большого дела». «Моряк принадлежит морю, летчик – небу. Комсомольский работник – людям. Без людей я ничто.

Если с людьми, значит, не с семьей, не с тобой. Я знаю, трудная это судьба – быть женой комсомольского работника. Понять ее может, пожалуй, лишь жена летчика да моряка – у всех нелегкая доля: ждать, тревожиться, ревновать. Благодарю тебя, родная, за ум, терпение и верность.

О тебе стихи не получаются,
Словно места в них тебе не значится.
О тебе лишь думы не кончаются…
Лишь смотрю в глаза твои вишневые,
Глажу смерч волос твоих каштановых,
Вижу на лице морщинки новые,
Открываю свое счастье заново…

Не получаются стихи потому, что я еще не умею писать так, как нужно писать о тебе. Но когда напишу их, это будут лучшие стихи».

«Лучше – жизнь-вспышка, чем годы тления»

«Жизнь чертовски сложна. Понял я это давно, но думаю об этом часто. Вообще я очень много думаю… Иногда трещит башка, становится невмоготу от работы и дум. Тогда приходят мысли: ведь можно проще. Проще жить, проще думать, проще любить и проще относиться к работе… Но не могу. Не терплю примитива, плесени. Ни в чем. К черту – сердце! К черту – усталость и настроение! Драться с собой, с обстоятельствами и противниками. Узнавать и открывать. Лучше жизнь-вспышка, чем годы тления, годы медленной подготовки к смерти».

И чуть отпускала боль, Василий снова мчался в старом разбитом газике по делам, отправлял в рейды «прожектористов», сажал деревья, обучал комсоргов, организовывал оперативный комсомольский отряд, занимался строительством спортзала, боролся с простоями вагонов, собирал футболистов, выступал по радио, договаривался насчет лесовозов на воскресник, помогал, помогал, помогал людям, горел… 

Ему говорили, что нельзя работать на текучку. «К тебе целыми днями идти будут. Так все дела запустить можно». «Только если это текучка, тогда что же наша работа? Ведь самое главное, чтобы мы людям нужны были. И если они к нам идут, если мы им нужны, значит, не зря хлеб жуем». И в горкоме нескончаемые телефонные звонки, народ, дым коромыслом…

Когда в очередной раз серьезно прихватило, по настоянию родных и друзей поехал в подмосковный санаторий, но большую часть отпущенного на отдых времени провел в архивах, отыскивая документы о прошлом Нижнеудинска. Домой привез свидетельства подвига гвардии капитана Гавриила Масловского, написавшего письмо-завещание сыну перед уходом на заведомо смертельное боевое задание (Масловский под Ленинградом подорвал вместе с собой склад боеприпасов). По решению бюро Нижнеудинского горкома ВЛКСМ герою установили памятник в городе.

В то время Капустин уже знал, что с каждым ударом сердца все ближе смерть. И в его записной книжке появилась короткая запись: «Следовать Масловскому». Да и всю жизнь Василий Петрович руководствовался примерами самоотверженности. С тех самых пор, когда в детстве похоронил орла, которого поймали мальчишки, а потом отпустили, привязав к лапе просмоленный подожженный жгут. Гордая птица, поднявшись высоко, сложила крылья и молнией кинулась вниз, на орущую глупую ватагу.

«Вчера я узнал случайно: мне осталось очень мало жить. Врач сказал: «Год-два...» Передо мной сейчас встали два вопро­са:

1. Бросить все и беречь свое здоровье.

2. Продвигать в молодежь идеи активности, добиваться улучше­ния работы комсомола по пред­приятиям и колхозам, чтобы хоть часть полезного внести в это дело.

Второй вопрос для меня бли­же».

Возвратившийся памятник

Умер Василий Капустин 17 января 1965 года, в том же месяце, что и появился на свет (по свидетельству о рождении – 10 января, фактически – 14-го). Хоронить его в ясный морозный день вышли все жители города, взрослые и дети. Самые древние старожилы не могли припомнить подобного прощания в Нижнеудинске. Товарищи пронесли впереди вереницы венков комсомольский значок Василия Петровича на алом бархате, над могилой склонили боевое знамя, громыхнул троекратный ружейный салют. Капустина посмертно наградили Почетным знаком ВЛКСМ.

А 28 октября 1967 года, в канун дня рождения ВЛКСМ, в сквере Дома культуры слюдянщиков на берегу Уды открыли памятник Василию Капустину. Около него юным нижнеудинцам повязывали пионерские галстуки, вручали комсомольские билеты. Каждого входившего в приемную горкома ВЛКСМ встречал портрет  Василия и стенд с его стихами и выдержками из дневников. В 1985 году нижнеудинской школе № 11 присвоили имя легендарного комсомольского вожака.

А потом памятник разрушили вандалы, и он долго находился во дворе реставрационной мастерской отдела культуры городской администрации. Инициативу местных коммунистов восстановить монумент реализовали в преддверии 90-летия ВЛКСМ. Эту работу доверили талантливому художнику Алексею Ускову, финансирование выделила городская администрация, значительный вклад сделало Нижнеудинское отделение КПРФ, а также в специально созданный фонд реставрации памятника поступали средства жителей города и области. Торжественное открытие во дворе школы № 11 состоялось 29 октября 2008-го. Память о Василии Петровиче бережно хранят в городе и в области – подробные данные о Капустине собраны силами Иркутской региональной общественной организации – движения «Ветераны комсомола».

Василий Капустин, скромный комсомольский секретарь небольшого города (который, впрочем, был первым в Прибайкалье, создавшим организацию ВЛКСМ), стал символом чести и совести молодежи 60–70-х. И помнить его будут и дальше. Не потому, что он был уникальным – последним – романтиком комсомола. Наоборот, Василий Петрович следовал идеалам, которые были и остаются близки очень многим людям, что бы ни говорили скептики…

Наталья Антипина, «Байкальские вести»

На фото: Фото в юности и стихотворение
Марка Сергеева памяти Василия Капустина
в газете 1968 года;

Восстановленный памятник Василию Капустину