Слоны идут на Запад

Удивительное рядом

В Стокгольме размеренно движется по накатанным рельсам 110-й цикл награждения Нобелевскими премиями. К сугубому разочарованию записных патриотов России в очередной раз достается меньше, чем мы надеялись, и уже раздаются голоса, что, мол, члены комитета, распределяющие награды, относятся к нашей стране предвзято.

Тут как сказать... Распределение по странам выглядит довольно забавно: в абсолютных лидерах США — 298 лауреатов, у Великобритании — 103 лауреата, у Германии — 89, у Франции — 52, у Швеции — 30, различные международные организации дали 23 лауреата, СССР и Россия — в сумме 22, как, кстати, и Швейцария. Из 22 швейцарских премий три —премии мира, еще несколько получены иммигрантами, а про великую швейцарскую науку знают только специалисты.

И что это доказывает? Что шведы скромные, а США — страна иммигрантов, потому что среди ее лауреатов уроженцы США составляют лишь небольшой процент? Или что сильнее всего обижаться на Нобелевский комитет следует, наверное, Китаю, у которого всего шесть лауреатов, из них трое стали таковыми в пику официальным китайским властям — за свою гуманитарную и правозащитную деятельность?

Слава и признание вообще явления ненадежные и капризные. Кто сейчас помнит шведского поэта Карлфельдта, воспевавшего сельскую глубинку? Он и в родной стране считается забытым (в отличие от шведского же писателя-антифашиста Юнсона), а в 1931 году получил премию как лучший из лучших литераторов.

Да что там Карлфельдт, попробуйте вспомнить имя первого лауреата премии по литературе. Едва ли вам это удастся, потому что француз Сюлли-Прюдом, награжденный «за выдающиеся литературные достоинства, высокий идеализм, художественное совершенство и необычное сочетание душевности и таланта», в нашей стране известен менее, чем Оксана Робски. А вот Лев Толстой и Антон Чехов ничего не получили, но хуже от этого не стали.

Некоторые Нобелевские премии получены за такое, за что в иные времена автора бы казнили поспешно без суда и следствия, — лоботомия, изобретение португальского врача Эгаша Мониша, за которое он в 1949 году получил Нобелевскую премию по медицине, всего через несколько лет была запрещена в большинстве стран мира.

Подводя итог, стоит, наверное, порадоваться, что в неофициальном командном зачете наша страна занимает вполне достойное седьмое место в списке из 57 пунктов и имеет неплохие шансы подняться выше. Ну в самом деле, какие шансы получить еще премию-другую у Палестины, Пакистана или Турции? Мягко говоря, скромные.

Если очень хочется понаграждать, то можно было бы и отечественную премию учредить — у российского списка «Форбс», что вместе, что по отдельности, денег заведомо больше, чем было у Нобеля...

Арнольд Ларионов, «Байкальские вести»